Свет в оазисе
Шрифт:
– Трудно сказать, - лицо собеседника оживилось.- Насколько мне известно, дамы в местных борделях тоже принимают различные отвары и настои из растений, однако я отнюдь не уверен в их эффективности.
– Для их профессии это действительно вопрос животрепещущий, - заметил Алонсо.
– Тем более, что церковь не одобряет ни их деятельности, ни предохранения от беременности.
– С неодобрением церкви они как-то справляются. Вторая проблема намного острее: спорить с природой непросто, - в глазах незнакомца вспыхивали смешинки, хотя
– Жаль, что они плохо знакомы с трудами Овидия и Лукреция, - посочувствовал Алонсо саламанкским блудницам.
– Чем же им помогло бы такое знакомство?
– полюбопытствовал обладатель смеющихся глаз.
– Оба древних автора упоминают особые чехлы из кишок животных или рыбьих пузырей. Можно также использовать пропитанный каким-нибудь смягчающим раствором пергамент. Такой чехол во время коитуса должен быть одет на детородный орган.
– Никогда не слышал об этом методе! Какая очевидная и простая идея, а ведь забыта на многие столетия!
– собеседник смотрел на Алонсо с интересом.
– Позвольте представиться - Фернандо де Рохас, уроженец провинции Толедо. Судя по некоторому налету андалусского акцента, вы не из местных краев?
– Я из Кордовы. Алонсо Гардель, торговец тканями и коврами.
Рохас поднял брови.
– Скажите, уважаемый сеньор Гардель, неужели в Кордове все торговцы коврами читают на латыни Овидия?
Алонсо смутился, не зная, что ответить. Ему не хотелось рассказывать незнакомому человеку о том, где именно он приобрел образование и знакомство с множеством книг.
– Нет, не все, - произнес он наконец, так как оставить вопрос без ответа было бы невежливо.
– А вы чем занимаетесь? Приехали в Саламанку, чтобы заказать необходимую вам книгу?
– Я студент факультета права. Как здесь говорят, писец.
– Писец?
– Алонсо вспомнил шумных посетителей гостиничного трактира.
– Значит, писцы - это студенты?
– Да, так называют студентов факультетов богословия и права.
– Вот, оказывается, чьими возлюбленными являются красивые женщины и доброе вино!
– О, вы уже слышали эту присказку!
– рассмеялся Рохас.
– Что еще вы знаете о жизни местных школяров?
– Слышал еще одну пословицу: Quod natura non dat, Salamantica non praestat.
– Да, верно. Даже прославленные профессора и магистры не в состоянии вбить знания в голову студента, если он лишен способностей.
– Но, говоря начистоту, то я знаю об университете очень мало. Ни разу даже не был там.
– В таком случае, - воскликнул Фернандо де Рохас, - я предлагаю вам прогуляться по городу, а затем заглянуть в нашу университетскую школу или, как стало принято говорить в последнее время, в коллегию.
– С радостью принимаю ваше великодушное предложение!
– Вы уже знаете, отчего здесь так сияют здания?
– спросил Рохас, когда они вышли на улицу.
– Хозяин гостиницы, где я остановился, утверждает, что это связано со свойствами камня, но ничего конкретного объяснить не может.
– Это местный песчаник, который называется вильямайорским камнем, - Рохас с удовольствием демонстрировал свое интеллектуальное превосходство над хозяином "Пиренейского льва".
– Его выламывают в карьере возле города. Поначалу он очень мягок, и его легко обрабатывать. Но с годами на открытом воздухе камень постепенно твердеет и становится прочным, как мрамор. За присущий этому песчанику благородный золотистый оттенок Саламанку называют "Ла Дорада" - "Золотая".
По дороге на факультет Алонсо признался Рохасу, что ходил в типографию, надеясь познакомиться с Антонио де Небрихой. Он рассказал о своей жизни в Гранаде, о торговле книгами вместе с дедом, о мечте открыть собственное дело в Саламанке, поближе к университету.
– Полагаю, если такой уважаемый ученый человек, как дон Антонио, занимается изданием книг, а я собираюсь книгами торговать, то желательно с самого начала наладить с ним добрые отношения.
– В таком случае, - охладил его пыл Фернандо, - радуйтесь, что вам не удалось сегодня с ним повидаться. Я почти убежден, что незнакомец с улицы, пожаловавший без каких-либо рекомендаций, не вызвал бы у него доверия.
– Вероятно, вы правы, - досадливо поморщился Алонсо, негодуя на собственную несообразительность.
– Не унывайте!
– весело воскликнул Рохас.
– Теперь вы уже не в одиночестве. Считайте, что по крайней мере один человек в этом городе на вашей стороне. А совместными усилиями мы непременно придумаем, как найти для вас способ стать желанным гостем у сеньора Небрихи. У меня уже есть кое-какая идея, но прежде, чем поделиться ею, я хочу ее додумать.
***
В гостинице Алонсо передали записку, подписанную некой Консуэло Онеста. Она приглашала Алонсо посетить на следующий день ее дом, где должна была состояться встреча "участников небольшого кружка любителей литературы". Ничего, кроме времени дня и адреса дома, в записке не содержалось.
– Вам знакомо такое имя - Консуэло Онеста?
– спросил Алонсо владельца гостиницы.
– Нет, сеньор Гардель, к сожалению, никогда не слышал его.
Алонсо пожал плечами и отправился в комнату Энрике, где его ждали оба кузена.
– В этом городе светятся не только камни, - мрачно сообщил Хуан, когда они закончили обсуждение своих дальнейших действий в Саламанке.
– Дон Лукас рассказал мне, что два года назад по настоянию верховного инквизитора Томаса Торквемады здесь устроили торжественное аутодафе. Собрали на площади Сан-Эстебан более шести тысяч книг и торжественно сожгли их.
– Кстати о книгах. Алонсо, ты уже закончил здесь свои дела, связанные с книготорговлей?
– спросил Энрике.
– Только начал.