Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
Азим нерешительно кивнул и зашёл под крону сквозь неплотную занавесь из тонких веток. Под кроной он увидел толстый кривой ствол, а рядом из земли выступал небольшой кусок корня. Азим подошёл к нему и начал рыть под ним землю. Он вырыл яму глубиной в полторы пяди и нашёл кусок ткани. Азим вырыл яму побольше и извлёк из неё эту ткань, в которой был завернут меч с изогнутым клинком. Юноша вернулся к старику и вручил ему этот свёрток ткани с мечом внутри.
Рахмон с трепетом взял свёрток. Раскрыл его и показал Азиму спрятанный в нём меч. Юноша был поражён красотой меча. Изогнутый клинок с узким остриём был выполнен из голубой стали. На заставе с обеих сторон была выпуклая волнистая линия, а внутри её изгибов была гравировка из клинописи. Гарда также была волнистой, а рукоять сделана из белого ребристого рога молодого горного козла и хорошо промазана лаком. На конце рукояти было три тонких голубых флажка, равных по длине самой рукояти. Рахмон взял меч в правую руку. Отбросив в сторону старую ткань. Которая когда-то была его летним халатом, он положил остриё клинка на свою левую руку.
— Любовь — это странное чувство, не поддающееся объяснению, — заявил Рахмон, глядя на меч так, будто видит его в первый раз. — Она ослепляет человека и толкает на безумные поступки. Моя Муаттара не говорила, что она ведьма, но её любовь ко мне была искренней… — старик загрустил, вспоминая о своей жене. — Однако любовь также способна придавать человеку сил… сопротивляться злу. Моя Муаттара помогла мне справиться с его воздействием. Она вдохнула в меня новую жизнь, и ради неё я отправился на поиски Чёрного рубина. Она подсказала мне иди к горам Катрон. Несколько дней я бродил среди холмов и предгорий, пока не дошёл до одной дороги… С обеих сторон на этой дороге был посеян ужас, который овладел и мной. Но ради своей любви я решил пройти этот путь, но страж не позволил мне дойти до конца. Моё присутствие привело его в ярость, и он прогнал меня. Я начал убегать, а он преследовал меня. Приняв его за дэва в новом чёрном обличии, я снова стал бояться за свою жизнь. Я убегал, а он приближался сверху. Вдруг я споткнулся и упал рядом с костями его бывшего хозяина, — Рахмон опустил глаза на меч. — Страж был всё ближе, и я вытащил этот меч из ножен и взмахнул им над головой. Страж отдалился. Я встал на ноги и продолжил бежать. Разъярённый страж преследовал меня до самого этого леса. Поняв, что ему не достать меня из-под крон деревьев, страж улетел прочь. Я был очень расстроен, что не смог найти Чёрный рубин. Я спрятал меч под этим деревом и вернулся домой… — старик со скорбью опустил глаза на землю. — Дальше ты уже знаешь, что было, — проговорил он сквозь ком в горле. — Это сломило меня, — медленно проговорил Рахмон. Он вытер прослезившиеся глаза и отвёл взгляд в сторону. Ему было трудно об этом вспоминать. — Я снова начал скитаться. Сам не зная как, я очутился в Ангуране. Там меня нашёл Рашид, а твой отец принял на работу. С заботой старого друга и в окружении новых я чувствовал себя в безопасности… Но этого было недостаточно. Со старостью силы покидали меня. Я снова начал слышать его. Я больше не мог сопротивляться и решил вернуться домой к моей любви, к моей Муаттаре… — старик снова понурился. — С годами уходить и память, — задумчивым взглядом он посмотрел исподлобья на Азима. — Я забыл… — осёкшись, Рахмон напряжённо стиснул губы. Кровь в его жилах начал кипеть от злости. Старик снова отвел взгляд и выдохнул, чтобы успокоиться. — Я забыл, что мою Муаттару бросили в выгребную яму, обвиняя в том, в чём она была невиновна, — в голосе старика прозвучали ноты гнева.
— Она была ведьмой, — негромко сказал Азим. — Их до сих пор обвиняют в Зелёной хвори…
— Она пыталась помочь, — отрезал Рахмон. — Незадолго до того, как отправиться за рубином, она не позволяла мне идти в Арруж. Она говорила, что многие там больны. Моя Муаттара собирали всякие травы в лесу. Готовила из них лекарства и относила в город. Она хотела помочь, а её… — Рахмон смотрел на Азима одновременно гневным и разочарованным лицом. Ему не верилось, что люди способны на такое.
— Мне очень жаль, — тихо сказал Азим.
— Это ничего не изменит, — хмуро ответил старик. — В невежестве люди бывают жестокими.
Азиму не было что ответить. Ему было всего пару лет, когда происходили эти события. По всему Ахоруну тогда начались гонения ведьм. Многие из них были убиты или казнены впоследствии… и не самым милосердным образом.
— Держи, — Рахмон протянул меч обратно Азиму. — Он тебе понадобится. Иди на северо-запад и к вечеру дойдёшь до опушки леса. Затем иди на запад и через фарсанг ты выйдешь к долине предгорных холмов. Там есть ущелье, которое приведёт тебя к Тропе мёртвых. Если дойдёшь до конца, я думаю, ты найдёшь, то что ищешь. Удачи тебе, Азим. И остерегайся стража.
— Вы не пойдёте со мной? — спросил Азим, нерешительно забирая меч из рук Рахмона.
— Нет. У меня нет на это сил, — отстранённо ответил старик, глядя куда-то в сторону. — Я вернусь домой, — он отвернулся, — и буду ждать тебя, — договорил он, отойдя на несколько шагов.
Азим подозрительно насупился ему вслед. Юноше показалось, что старик говорит не с ним.
— Хорошо, — неуверенно произнёс он.
— Азим, — старик обратился к юноше, будучи уже спиной к нему и не оборачиваясь. — Если меня не будет дома, — он начал уходить, — не ищи меня. Я должен ему помочь… Я больше не могу сопротивляться… Во мне… не осталось любви…
«Одна из юных врачей хранителей устроилась во дворце Расулабада прислугой на кухне. Однажды, когда Расим был в Ангуране, она тайком пробралась в покои падишаха Нодира и обследовала его. В своём докладе, отправленном в Нордан, Мастона писала, что у падишаха Нодира были бледно-зелёные глаза. Такими же были его конечности и грудная клетка. Она сделала вывод, что падишах Нодир может являться источником Зелёной хвори — первым носителем».
Хранители знаний: «Исследования Зелёной хвори»
Азим шёл босиком по мягкой зелёной траве вдоль северо-западной опушки Корявого леса. Он был озадачен последними словами старика Рахмона. Зачем он велел ему больше не искать его?
Азим был уверен в том, что Рахмон одержим чужой волей, и не знал, как ему помочь.
Может, Чёрный рубин поможет?
Он наверняка обладает какой-нибудь силой, иначе зачем он понадобился той ведьме, его жене?
Ответы кроятся там, среди этих гор, к которым Азим держал путь.
Азим не знал дороги в лесу так же, как хорошо его знал Рахмон. Потому до опушки леса он добрался лишь к следующему утру. Как и старик, он старался идти по прогалинам, но местами эти прогалины переходили в широкие поляны с навесом из крон косых деревьев. Азим не знал куда идти и, решив идти строго на северо-запад, несколько раз натыкался на высокий подлесок или непроходимые кустарники.
Пока он искал правильный путь, над его головой опустилась ночь. Есть было нечего. Он проходил мимо нескольких фруктовых деревьев, но кроме яблок другие плоды были ещё неспелыми. Он надеялся поймать хоть какое-то животное, но кроме белок ему больше ничего не попадалось. Да и лезть на дерево за проворной белкой было пустой затеей. Азим обманул бунтующий от голода желудок несколькими глотками воды и пошёл дальше.
У опушки он шёл на запад, как и было ему велено, но ни к какой долине он не вышел через фарсанг. И, теперь озадаченно идя вдоль опушки леса, он думал, может, старик ошибся?
Азим задумчиво посмотрел в сторону леса, где, несмотря на ясное солнце над головой, царил полумрак. Юноше не верилось, что старик мог обмануть его, ведь в тот день он вёл себя странно. Да всё его поведение было странным.
Нет. Азим покачал головой. Вероятнее всего старик просто забыл правильную дорогу, ведь тогда он убегал от стража и не мог хорошо запомнить дорогу и расстояние. Да и память ему уже больше не принадлежала… как и он сам.
— Что же с вами стало, Рахмон-ака? — в негодовании прошептал Азим. — «Кому вы так хотите помочь?» — продолжил он мысленно. — «Дэву? Неужели он нуждается в помощи?» — он посмотрел на запад, где в тридцати фарсангах от Корявого леса зелёные поля постепенно высыхали и переходили в пустыню Эрг.
Азим долго смотрел в ту сторону и желание получить ответы чуть не побудило его пойти туда. Вдруг перед Азимом пролетел соловей и своим пением привёл его обратно в чувства.