Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
— Вы уходите? — вместо сына в недоумении спросил Аъзам. — Я хочу, чтобы вы остались.
— Я бы с радостью остался, но я хочу проведать Рахмона, пока не стемнело, — в его голосе слышалось волнение за старого друга.
— Хорошо, — неохотно согласился Аъзам и достал из-за пазухи своего тёмно-синего полосатого шёлкового халата небольшой мешочек с золотыми монетами и протянул его Рашиду.
— Нет, нет! — Рашид отказался принимать плату. — Считайте это моим подарком.
— А это — мой подарок вам, Рашид-ака, — Аъзам настойчиво взял правую руку Рашида и положил на неё мешочек с монетами. — Большое вам спасибо. Праздник удался благодаря вам.
Рашид кивнул с улыбкой, пожал на прощание руку Аъзаму и Азиму, с почтением кивнул Зарине и вышел за ворота.
Из гостей остались бабушка Ханифа, которая попрощалась со всеми из веранды, Адхам со своими детьми, тетушка Рукия с племянницами и двоюродные братья Аъзама — Сухроб 12 и Сорбон. Их ожидало продолжение торжества. Они поднялись на гостиную-террасу на втором этаже и расположились на большом топчане слева. Эту террасу ограждали деревянные перила с ажурной решёткой высотой в один газ, а семь резных колонн служили опорой для деревянной кровли. В середине ниш потолка висели семь стеклянных масляных ламп прямоугольной формы, а на колоннах с внутренней стороны на специальных выступах стояли округлые стеклянные масляные лампы. Хабиб зажёг их все, пока сёстры накрывали на низкий стол, что стоял посередине топчана. Вокруг стола Адиб и Рауф заранее постелили зелёные курпачи с золотистым узором виноградной лозы.
12
Сухроб произносится с гортанной «х».
Во главе стола посадили Азима, напомнив ему о том, что в день рождение это место принадлежит имениннику. Справа от юноши сидела бабушка, а слева дядя Адхам. Аъзам сидел рядом с братом, а Зарина с племянницами была на кухне. На ужин она сварила «хом-шурбо» с нутом — легкий суп, сваренный из цельных овощей, мяса и заранее намоченного гороха. Пока Шабнам и Шахло относили белые керамические миски с золотистой каймой и узором виноградной грозди с внешней стороны, Рухшона помогала невестке нарезать зелень и овощи.
Сёстры вставали рядом с топчаном, а Адиб с Рауфом брали миски с подносов и раздавали. Посмотрев на свою миску с супом, Адхам вдохнул его ароматный пар и обратился к Шабнам:
— Хом-шурбо вкуснее идет с остреньким перцем. Принеси мне пару штук.
— И мне, — одним голосом добавили Сухроб и Сорбон.
Вскоре на подносе вместе с супом Шабнам принесла тарелочку с горсткой зелёных перцев с красными пятнами, которые сразу же разошлись по рукам мужской половины. Даже Рауф, любитель сладкого, решил попробовать остренький суп.
Кроме того, на подносе Шабнам и Шахло принесли тарелки с мелконарезанной зеленью — кто хочет, тот посыплет себе в миску. Они также принесли салаты из овощей, разведенную водой чакку, чай — зеленый и черный с лимоном, а сладкое оставили на десерт.
На столе также стояли две, высотой в полторы пяди, керамические лампы, изящно выполненные в круглой выпуклой форме с крышкой-куполом для замены свечи и искусно раскрашенные с превалирующим коричневым цветом. Из множества овальных и круглых отверстий свет пробивался наружу, освещая скатерть. Горчично-жёлтые свечи издавали благоухающий аромат, вызывая аппетит.
Вид с террасы открывался на запад, где солнце утонуло за горизонтом и темнеющее небо мало-помалу усыпало звездами. Они ритмично мерцали под лёгкое дуновение ветра, и с новым тактом в небе появлялись всё больше и больше звёзд.
После ужина Азим спустился с кузинами, которые убрали со стола грязную посуду, вниз за именинным фруктовым пирогом. Когда он вернулся, вкушая запах горячего и скорее всего очень вкусного пирога, его встретили с улыбкой. Азим встал, изумленно склонив голову. За их улыбками скрывается некая договоренность, понял он.
— Подозрительные у вас лица, — заметил Азим с лёгкой кривой улыбкой. — Вы что-то скрываете?
— Сынок, — обратился к нему отец, — проходи на своё место. Нам пора огласить наше решение относительно твоего вступления во взрослую жизнь.
Азим удивлённо поднял брови. В его глазах была озадаченность, но улыбка не сходила с лица.
— «Наше решение?» — задумался он.
Шахло приняла у него пирог и положила на середину стола между лампами. Именинник же сел во главе стола.
Аъзам прочистил горло, чтобы привлечь к себе внимание, хотя все и так уже на него смотрели, и начал:
— Сын мой, сегодня тебе исполнилось восемнадцать лет. По нашим обычаям с завтрашнего дня ты взрослый человек и волен делать, что душе угодно. Однако я хотел бы предложить тебе конкретный выбор. Как всякий отец я тоже хочу гордиться своими детьми… Я горжусь тобой, — поправил он, посмотрев на Азима, и продолжил. — Я хочу, чтобы ты был рядом со мной на рынке. Я хочу обучить тебя торговому делу, и ты сможешь помогать мне не на поле, а на рынках Ангурана. Со временем ты сможешь заменить меня в Торговом совете Ангурана, дабы я смог вести дела в других городах султаната и, если Всевышний соблаговолит, налаживать торговые связи за пределами Ахоруна. Может, ты уже принял для себя решение, но я буду очень рад, если ты пойдешь ко мне… Чтобы ты ни выбрал сынок, я желаю тебе только успехов, — Аъзам многозначительно кивнул и посмотрел на жену, которая села напротив него.
Хоть для Азима это и не было неожиданностью, ведь он догадывался, что отец предложит нечто подобное, он все же очень обрадовался услышанному.
— Конечно, отец! — бодро заявил Азим. — Я с радостью принимаю ваше предложение. Я буду усердно запоминать все, чему вы меня научите, и обещаю не подвести вас, — Азим приставил руку к сердцу.
Двоюродные братья Аъзама в один голос похвалили его за такой подарок сыну. Адхам же одобрительно похлопал его по плечу.
— Это правильно, брат мой, — серьезно произнес он и повернулся к Азиму. — И ты молодец, что не отказал, — он многозначительно подмигнул племяннику. — Ты смышлёный юноша. Схватываешь на лету. Я уверен, Аъзам, — он перевел взгляд на брата, — все мы будем гордиться Азимом.
Довольное выражение заняло все лицо Азима. В этот момент он гордился собой, однако его глаза выдавали озадаченность. Всё внимание сейчас было приковано к нему, а Шахло и Шабнам и вовсе не отрывали глаза от юноши. Под натиском их взгляда Азим слегка насупил брови и опустил задумчивый взгляд.
— «Это и есть их общее решение или…»
— А теперь, сынок, выслушай и меня, — своими слова Зарина прервала мысли юноши.
Не только Азим, но и все посмотрели на Зарину, а тётушка Рукия вожделенно прикрыла глаза. Её самодовольный вид выдавал, что она что-то знает и находиться в ожидании, когда же дочь её старшей двоюродной сестры произнесет это вслух.