Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
— «Удивительно, а у меня есть плечи?», — устало ухмыльнулся ветер.
С наступлением всеобьятной ночи пришло чувство лёгкости. Ветер почувствовал себя легче той пушинки, которая взлетела в воздух под его дуновением. Это лёгкость поднимала его всё выше и выше. Он уже оказался над облаками и захотел прилечь на них… но не смог. Он всё летел вверх и вверх.
Ветер попытался остановиться и потянуться вниз… снова тщетно. Он продолжал лететь вверх.
Облака под ним становились всё меньше и меньше. Он безвольно отдалялся от них на необъяснимо растущей скорости. Небосклон начал принимать округлую форму. За её восточным горизонтом показались звёзды.
Ветер всё продолжал подниматься вверх и мир, в котором он бродил, предстал под ним во всей своей красе — в виде зеленовато-голубого шара с почти идеальной формой. Всё его восточное полушарие было окунуто в безмятежный мрак, в котором мирно спали его обитатели.
— «Обитатели», — озадаченно повторил ветер… и вдруг его осенило. Никакой он не ветер! Он — Азим, и он опять видит этот сон. Сон, который не отличить от яви. Сон, в котором он парит среди облаков. В этот раз он взлетел выше облаков… гораздо выше облаков.
Вот он уже пролетел мимо луны — одинокой спутницы его планеты. Она всегда привлекала его интерес. Особенно своей короной. И вот, наконец, ему выпал шанс посмотреть на неё вблизи. Однако по необъяснимой подлости он стремительно отдалялся и от неё. Благо, он успел осмотреть её так называемую корону. Это было огромное кольцо из массивных, высоких скалистых гор, с семью высокими пиками, обрамляющее верх северного полушария луны.
Азим продолжал отдаляться от своего мира, при этом он не чувствовал ничего, кроме лёгкости. Он не ощущал ни своих конечностей, ни своего сердцебиения. Он не слышал своего дыхания. Отступил даже голод, терзавший его много дней.
— «Я умер?» — спросил он, при этом не почувствовал никаких эмоций.
Разве такое возможно, умереть и не испугаться осознания этого? А может это всё-таки сон и всё, что ему нужно сделать — это проснуться?
Азим попробовал открыть глаза, но он не чувствовал своих век.
Он продолжал улетать в космос. Он заметил, что его несет к зелёной туманности, усеянной миллионами звёзд и редкими фиолетовыми и жёлтыми облаками, которой нет конца и края. Его подхватил поток космического ветра и через мгновение он оказался в этой туманности. Он пролетал мимо звёзд и планет, а его немыслимая скорость продолжала расти.
Его унесло куда-то далеко, и он начал замечать, что туманность петляет и обретает форму овальной спирали с тремя хвостами. Азим огляделся по сторонам и заметил, что в этом бесконечном чёрном пространстве бессчетное количество других подобных спиралей со звёздами.
Азим уже достиг пределов этой звёздно-туманной спирали, как вдруг он ощутил внезапный страх, сравнимый с боязнью высоты. Вместе с тем вернулись чувства голода и тяжести. Азим остановился в межгалактическом пространстве и начал стремительно падать вниз…
Он падал в бездну и сожалел, что у него нет рук, которыми он мог бы зацепиться хоть за одну звезду. Но они проносились мимо него с невероятной скоростью. Он падал и падал… Вот мимо уже пролетела Луна… облака… Дальше должна быть земля, о которую он ударится и наступит его конец.
Азиму хотелось кричать от неминуемой гибели. Вопить во всё горло, но в этот момент у него не было ни рта, ни горла.
Он пролетел вниз мимо крон деревьев, но удара не последовало. Вместо этого Азим ощутил, как его скорость замедляется, и он мягко погружается во что-то твёрдое и влажное изнутри…
Азим открыл глаза и обвёл всё вокруг взглядом. Он вздохнул с облегчением, поняв, что находится в гостиной Рахмон-аки, а это был всего лишь сон.
Вернувшиеся назад в тело чувства сообщили ему, что в руке находится что-то твёрдое и холодное. Он скорее сел и взглянул на свою левую руку. В ней он держал Чёрный рубин, внутри которого погасли огоньки. Азим не помнил, чтобы доставал его из мешочка. Тем не менее это было уже в третий раз, когда он просыпался с Чёрным рубином в руке. Столько же раз он видел этот правдоподобный сон.
Азим словно ошарашенный отбросил рубин в сторону и прикрыл его подушкой. Он отошёл от этого места назад на несколько шагов. У него участилось дыхание. На него напал необъяснимый страх, и он крепко сжал руки в кулаки.
— «Это Чёрный рубин заставляет меня видеть сны?» — Азим озадаченно смотрел на подушку. — «Что за колдовская сила?» — Юноша огляделся по сторонам. — «Рахмон-ака? Где он? Может, он знает?»
Азим обошёл весь дом, но старика не нашёл. Он уставился на дверь, которая была заперта ещё с прошлого его визита. Никаких замков не было, и юноша попытался открыть её. Дверь не поддалась ему даже с применением силы.
Что таится за этой дверью?
Ответ на этот вопрос можно найти лишь с топором в руках, заключил Азим и оставил все дальнейшие попытки открыть эту дверь. Рахмона там точно не было.
Где же он может быть? Неужели он сдался?
Азим вышел из дома и огляделся по сторонам. Он хотел во весь голос позвать старика, но в этом бескрайнем лесу его никто не услышит, лишь белок распугает.
Вот бы поймать одну, заурчал его желудок. Опустив взгляд, он погладил свой живот. Нужно идти. Нет смысла дожидаться того, кто не придёт. Старик Рахмон сам велел не искать его.
Азим вернулся в дом за Чёрным рубином. С небольшим опасением и толикой неуверенности он убрал подушку и положил Чёрный рубин в мешочек к остальным драгоценным камням, которые он собрал на обратном пути.
Перед тем как уйти, Азим в последний раз смерил дом старика задумчивым взглядом и мысленно обратился к Рахмону:
— «Где бы вы ни были, главное, чтобы с вами всё было хорошо. Алвидо».
За Корявым лесом наступил рассвет. Солнце медленно поднималось, но высокие, косые деревья с густыми кронами не хотели пропускать его лучи, пока оно не достигнет зенита. В лесу царила тишина. Не было ни одной птицы или любой другой живой твари — только Азим. В полном одиночестве он шёл на юго-восток в Арруж. В руке он держал яблоко, но не решался съесть его. От этих диких, недоспелых яблок у него уже болел желудок. В холмах по дороге назад и здесь, в лесу, было много разных трав, но Азим не знал, которые из них съедобны, а которые нет. Потому у него не было другого выбора, кроме как откусить от яблока, прожевать этот кусок и отправить его в желудок, который снова будет возмущаться однообразием и мучить его изжогой.