Свет во мраке
Шрифт:
— Да кто же ты такой, мальчик? — донесся удивленный голос Истогвия.
Я не ответил. Был крайне занят — встав, бросился к следующей сосне, а затем и дальше, начав петлять между деревьев как заяц. Пробегая мимо одного древесного гиганта чуть повернул плечи и налетел на ствол рукоятью кинжала, попросту выбив его из раны «с мясом». Новая вспышка боли подействовала на меня как красная тряпка на быка — накатила ярость.
Обернувшись на бегу, увидел преследовательницу сменившую кинжал на короткий меч. Истогвия вроде бы и нет нигде… Отстал? Приняв решение, резко затормозил, извернулся, бросился на врага. Воительница оказалась быстра. Даже слишком быстра.
Истогвий!
Он спас бешеную воительницу не убоявшуюся такого как я и атакующую раз за разом словно разъяренный хорек.
Именно Истогвий возник ниоткуда и наградил меня еще несколькими сломанными костями.
«Я проигрываю эту схватку»… — вот какая мысль засела у меня в разгоряченном разуме.
Я чувствовал, как срастаются сломанные кости, как закрываются раны. Но Истогвий был быстрее меня, мудрее меня. Сильнее ли — не знаю. Но ведь ему почти два века — и сейчас я полностью уверовал в услышанные от пленников слова. Да, этот человек на самом деле мог прожить так долго. Здесь его дом родной, он привык действовать в подобной местности. А я шарахаюсь между соснами как залетная перепуганная птаха…
Мысли роились у меня в голове в то время как я сам пытался оторваться от погони, уворачивался от метких ударов и бросков. Деревья мелькали предо мной бесконечной чередой, ноги глухо бухали по растительному ковру.
Впал ли я в панику?
Нет.
Я лишь взял свои мысли за истину — я проигрываю. Значит, надо что-то менять.
Помимо жестоких ран наносимых мне снова и снова, я заметил кое-что еще — Истогвий защищал черноглазую девушку. Так же я заметил и то, что за все время схватки было лишь три ее участника. Сам «дядюшка Истогвий», один уже убитый мною опытный воин ветеран и одна пусть умелая, но слишком уж молодая для сопровождения столь значимой персоны девушка.
Почему всего трое?
Впрочем, я лишь радовался этому. Будь противников больше… хотя, если это обычные воины, то мне лишь на руку — ведь я могу использовать их жизненную силу.
Пока же я просто бежал. Бежал изо всех сил. За мной гнались…
Я не кричал, но весь мой вид говорил о том, что я спасаюсь слепым бегством. Однако это было не так. Времени было достаточно, чтобы я пришел в себя. И успел заметить не только число врагов, но и то, что кое-кто слишком уж сильно оберегает кое-кого…
И при очередном прыжке в сторону, я взрыл ногами землю, ударился плечом о дерево и резко развернулся, оказавшись лицом к лицу с девушкой. Она буквально влетела мне в объятия, пропоров меня насквозь мечом. Проклятье… бедная моя шкура… Мои руки сомкнулись в мертвой хватке. Одна ладонь на ее шее, другая обвилась вокруг талии. Так мы и застыли на месте. Гневный крик воительницы перерос в задушенный сип. Чуть ослабив хватку на шее, я взглянул поверх ее плеча на замершего на месте Истогвия.
— Доигрался, дядюшка Истогвий? — хрипло осведомился я, чувствуя, как в моей брюшине ворочается лезвие меча. Кажется, девчушка ищет мою печень…
— Не иначе — кивнул Истогвий, расслабленно опуская руки вдоль туловища.
Меня это не обмануло. Я прекрасно помнил насколько быстр этот загадочный мужик в простой деревенской одежде зажиточного крестьянина.
— Твоя дочь? Внучка? — продолжил я беседу — Брови у вас ну один в один. Да и глаза схожи.
— Дальняя родня — чуть улыбнулся Истогвий.
Я ему не поверил. Слишком уж спокойное и бесстрастное у него было лицо, когда он нарочито медленно проговаривал «дальняя родня». И я видел, что в погоне за мной он нарочито отставал, давал девушке возможность быть первой, давал ей шанс нанести первый удар в спину улепетывающего живучего чужака. Так взрослый волк обучает взрослеющих щенков премудростям охоты. Не будь они действительно так похожи в глазах и бровях, я бы решил, что она ему любовница. Но тут родство прямо налицо.
Дочка? Внучка? Тут все едино — связь прочна и важна.
— Пусть твоя дальняя родственница вытащит меч из моих кишок — улыбнулся я в ответ — А то вдруг у меня от боли пальцы дрогнут, и ее шея хрустнет… Ты же не хочешь сегодня хоронить родню?
— Не хочу — на этот раз Истогвий не врал. Видать черноглазка с острым мечом и кровожадным нравом занимает много места в его двухсотлетнем сердце.
— Выдерни меч! И чтобы ни слова! — приказал Истогвий. Я прислушался к ощущениям в животе и ощутил, как медленно покидает мой желудок отточенное лезвие меча. По животу обильно стекала кровь, от рубашки остались лишь лохмотья. Я представлял собой залитого собственной кровью обессиленного зверя, поставившего охотников перед сложным выбором, но плохо представляющего, что делать дальше.
Окровавленный меч упал на землю. Края раны начали смыкаться, и я облегченно выдохнул — я хоть и живуч, но не до такой же степени. Но как же трудно сдерживаться — мои пальцы дрожали на шее девушки. Я с огромным трудом удерживался от того, чтобы не забрать себе ее жизненную силу до капли. Меня терзала жажда.
— Что теперь, мальчик? — осведомился стоящий напротив враг.
Меня злило это обращение. Но возражать глупо. И разница в возрасте очевидна — я на самом деле моложе него. Хотя…
— Это большой вопрос кто из нас моложе, дядюшка Истогвий — бледно усмехнулся я, смотря ему в глаза — Ты долго живешь, неужто не научился не судить по одежке?
— Так что теперь? — повторил Истогвий, одарив меня испытывающим взглядом — Как разойдемся?
— Не знаю — признался я — Не знаю.
— Неужто?
— А вот не знаю — пожал я плечами — Торговаться? Требовать вернуть моих ниргалов и нежить в обмен на твою дальнюю родственницу?
— А пошто нет? Быть может я и согласился бы — Истогвий вновь взглянул мне в глаза — Я тебе, а ты мне. Про смерть одного из моих и вспоминать не станем, чего уж там. Ты мне девчушку. А я тебе дуболомов твоих железных верну и нежить выпестованную.
— А дальше?
— А дальше разойдемся. Дам время до вечера, чтобы ушел ты из моего соснового бора. Ушел навсегда. И боле никогда сюда нос не совал свой любопытный.
— Щедрое предложение — признал я.
— Я слово свое держу всегда — и вновь в меня вперился тяжелый взор.
— Гномов твоих я увел — брякнул я самоубийственные слова.
Зачем подписываю себе смертный приговор? Зачем вызываю на свою голову еще больше ненависти?
А затем, что вот кажется мне…
— Ведаю — кивнул Истогвий — Ведаю. Ты нашкодил в моем доме, пока дядюшка Истогвий делами занимался. Ты набезобразничал.