Свет за облаками (сборник)
Шрифт:
Когда с покупкой продуктов было покончено, Лавочница вдруг предложила:
— А не желаете ли купить себе какую-нибудь обувь, мои хорошие?
— Что это такое — «обувь»? — спросил Адамис.
— Это такие штучки, которые надевают на ноги, чтобы было удобней ходить. Вот как у меня. — И она продемонстрировала свои большие чёрные лакированные туфли с красными бантами.
— Нам твоя обувь не нужна, спасибо, — ужаснулся Адамис, представив на своих ногах эти жуткие приспособления. — Я люблю ходить босиком, это так приятно!
— Когда земля станет жёсткой и будет ранить ваши нежные ножки, тебе будет уже не так приятно, — заметила Лавочница.
— Этого не может произойти! —
— Вот как? Разве земля уже не стала менее ровной, чем была раньше? Всё изменчиво в этом мире, нельзя доверять ему!
Адамис не знал, что возразить на эти слова. Ведь мир действительно менялся, и менялся не в лучшую сторону! Он снова подумал о том, что Иветта была права, когда говорила, что надо заботиться о будущем. А добрая Лавочница так беспокоится о них в отличие от мира, который преподносит им только неприятные сюрпризы. Надо верить этой хорошей сердечной женщине!
Ловкие руки Лавочницы тем временем уже вытащили откуда-то с полок две пары ботинок. Иветта принялась натягивать пару поменьше себе на ноги. Адамис же молча осматривал «благо цивилизации», как охарактеризовала обувь Лавочница. Он так и не понял, что такое «цивилизация», как она ни пыталась это объяснить. Ботинки были, конечно, получше, чем кошмарные туфли с бантами, но всё же Адамис не решился их надеть. Он просто связал их вместе шнурками и повесил себе на шею, решив до последнего ходить по земле босиком.
Шли они молча, думая каждый о своём. Иветта медленно ковыляла в новых башмаках, то и дело оступаясь и чуть не падая. Вскоре башмаки натёрли ей ноги, поэтому пришлось их снять и нести дальше в руках. Хорошо, что Лавочница дала им впридачу сумку, куда сложила купленные ими продукты. Туда же Иветта положила и свою обувь. Заметив, что она с трудом тащит сумку, Адамис молча забрал её ношу и понёс дальше сам. Несмотря на то, что теперь голод им не грозил, на душе у него было как-то муторно. Что ждёт их впереди? Какие новые испытания и невзгоды? Реальность переставала нравиться ему, жизнь казалась каким-то вечным тяжким бременем, как эта самая сумка с продуктами. Но куда уйти от неё? Однако как бы ни было ему сейчас тяжело, любимая не должна страдать от того, что страдает он сам. Она не должна видеть его, своего защитника и опору, в таком жалком виде. Адамис решил сделать свою душу невидимой для Иветты до той поры, пока снова не почувствует себя уверенным и сильным.
Иветта глядела на своего Адамиса, придавленного к земле тяжестью сумки, и ей было как-то не по себе. Её мучила мысль: а уж не она ли сама виновата в том, что всё это с ними произошло? Сейчас бы бросить весь этот груз и опять превратиться в беспечных и радостных существ, с лёгкостью идущих по жизни, любящих друг друга и этот прекрасный мир вокруг! Но беззаботно веселиться и играть Иветта почти совсем разучилась, ведь всё последнее время она только тем и занималась, что готовилась к будущим несчастьям. Когда её опасения наконец сбылись и небесная еда исчезла, она и впрямь оказалась к этому готова. Но довольна ли она теперь, счастлива ли? Наверное, счастье придёт позже, как и обещает Лавочница. Ей можно верить, ведь она лучше знает жизнь, чем они. А может быть, смысл жизни вовсе не в том, чтобы быть счастливым, а в чём-то ином, им ещё не ведомом? В любом случае, зря она казнит себя за всё. Конечно, она ни в чём не виновата, она делала то, что было надо, и не её вина, что всё так получилось. Виноват кто-то другой, а вовсе не она. Мир, который они так любили, предал их… Главное, не показывать теперь Адамису своих сомнений, надо быть сильной ради него. Если будет надо, она скроет на время от него свою душу, чтобы он не видел её непозволительной слабости. Она сможет это, у неё получится, и всё у них опять будет как прежде!
Глава четвёртая
Горец
Он стоял, облокотившись на свою Стойку, и задумчиво глядел куда-то вдаль. Волнистые чёрные волосы с лёгкой проседью колыхал ветер, тёмные глаза сверкали из-под густых бровей. Увидев Адамиса с Иветтой, выходящих из леса на его полянку, он заволновался, вышел из-за Стойки и направился к ним, раскинув руки в жесте открытости и гостеприимства.
Когда Иветта впервые увидела его, идущего им навстречу с расставленными в стороны поросшими чёрным волосом ручищами, ей на миг показалось, что это какое-то чудище собирается напасть на них. Он весь был какой-то заросший и тёмный. Даже на лице его, между ртом и носом, были длинные волосы, которые он во время разговора имел привычку теребить и поглаживать. Как она позже узнала, такие волосы зовутся усами. Кожа его была более смуглой, чем у них, а нос — невероятно большим и загнутым книзу.
Даже Адамис, увидев его, слегка попятился, и только любопытство удержало его от немедленного бегства.
— Милости прошу к нашему шалашу! — воскликнуло чудище человеческим голосом. — Проходите, гости дорогие! Не стесняйтесь, не робейте, а вина весёлого отпейте!
Он вернулся за свою Стойку и теперь казался Иветте уже не таким страшным и диким.
— Кто ты такой и что хочешь от нас? — храбро спросил Адамис, сделав шаг навстречу.
— Я — сын гор, можно просто Горец, а это — моя Стойка. — И он широким жестом обвёл рукой странное сооружение, за которым стоял. — Я торгую вином. Кровь лозы — вино, оно для жизни нам дано!
— А что такое горы? — полюбопытствовал Адамис. — Я никогда не видел в нашем мире никаких гор.
— Вах-вах, джигит, не знаешь, что такое горы! Я вам щас песню спою. — И он запел-затянул неожиданно звонким и сильным голосом:
Слева горы, вай, вай, Справа горы, вай, вай, До чего ж красивый край. А вина там, вай, вай Только подливай, вай, И красивую песню запевай.— Только в горы мне вернуться уж не суждено! Только в вине горы увидать мне суждено! — вдруг грустно добавил он.
— Почему? — удивился Адамис.
— Таков закон. Кто с гор однажды добровольно сошёл, тот в низине дом навечно обрёл, — ответил тот.
— Зачем же ты ушёл оттуда? — Адамис никак не мог понять этого странного человека.
— Мир повидать, себя показать! Какой любопытный! — Горец погрозил Адамису своим волосатым пальцем. — Много будешь знать, скоро состаришься!.. Попробуй вина, красавица, — обратился он вдруг к Иветте, достав из-за Стойки тёмную бутыль с красной жидкостью. — Вкусный вино, первый сорт! Что желаешь — увидишь, что желаешь — узнаешь, намного умнее станешь!
Иветта слегка растерялась от такого натиска и какое-то время не знала, что сказать.
— Что же я смогу узнать, если выпью твоего вина? — наконец спросила она.
— Добро, и зло, и тьму, и свет, и всё, что скрыто от людей, — продекламировал Горец. — Я принёс в дар человечеству истинное знание. Мои вина даже могут показать вам будущее!
— Зачем нам его видеть? — поинтересовался Адамис.
— Вай-вай, джигит, зачем себя и меня обманывать? — Сын гор пронзительно взглянул на него из-под лохматых чёрных бровей. — Разве ты не хотел знать свою цель? Когда узнаешь ты, что предначертано тебе судьбой, то вмиг поймёшь предназначенье в мире сём.