Светлана

Артюхова Нина Михайловна

...Устный экзамен совсем такой же, как в школе. Только вместо парт — столы и волнуешься больше, чем в школе, потому что все кругом незнакомые. Так же бе­решь билет — первый, который бросится в глаза, не вы­бирая. И так же, как на всяком школьном экзамене, би­лет попадается не тот, который хотелось бы...

А когда выходишь, даже с хорошей отметкой, вместе с радостью немного грустно, потому что нет за дверью взволнованных болельщиков, никто тебя не ждет.

Экзаменационный листок Светлана несла в разверну­том виде, чтобы всем, даже незнакомым и неболельщи­кам

было видно, что не документы ей обратно вернули, а, наоборот, благополучно сдала уже два экзамена.

Один болельщик все-таки оказался во дворе: Нюра уже успела сбегать в канцелярию школы, подать заявление, чтобы приняли в восьмой класс, и поджидала Светлану.

 — Ой, молодец! Письменный — четыре, устный — пять! Поздравляю! — Она бросилась целовать Светлану.

Светлана, тронутая ее вниманием, взяла Нюру под руку, и они вместе дошли до детского дома.

Там было по-летнему тихо, только нянечка Тоня сто­рожит дом и не то скучает, не то отдыхает в одиночестве. Тоня тоже поздравила Светлану, спросила, не хочет ли она поесть — как раз вермишель сварилась, — и вдруг пе­ребила сама себя:

 — Да! Светлана, вы садом шли? Никого не встрети­ли? Ведь тебя уже давно твой лейтенант дожидается! Или уже ушел?

 — Костя? — обрадовалась Светлана. Экзаменационный листок был уже почти спрятан в тумбочку, но было так естественно вынуть его опять и, обмахиваясь им, как веером, выйти в сад.

Костя, конечно, тоже начал с поздравлений. Потом протянул Светлане небольшой сверток.

 — А это тебе на память, в честь окончания семилетки. Светлана развернула бумагу... Маленькая коробоч­ка... Она открыла.

 — Ох, Костя, спасибо! Хорошенькие какие! Только зачем вы...

Маленькие часики, прямо как игрушечные... Светлана не удержалась, сразу надела на руку. Потом опять сму­щенно спрятала в футляр.

 — Ты что же не надеваешь?

 — Да так...

 — Светлана, ты что сейчас делаешь?

 — Да вот — экзамены сдаю. — Так ведь сдала уже?

 — У меня еще три. Послезавтра математика.

 — А сегодня что будешь делать? Видишь ли, я взял билеты в кино. Кажется, хорошая вещь. Хочешь, пойдем? Я было хотел взять в театр, но... сама понимаешь, на ве­черний спектакль детей до шестнадцати лет не пускают. Вот получишь паспорт через годик, через другой, тогда бу­дем ходить куда захочется. Так как же решишь? До на­чала еще больше часа остается, зайдем куда-нибудь по­завтракать.

Светлана молчала. Ужасно хотелось пойти. Прямо... невыносимо захотелось!

В сущности, это займет не так уж много времени — три-четыре часа, вместе с завтраком. Имею же я право отдохнуть! Четыре часа, а разобьется весь день. Сегодня хотела заниматься алгеброй. Ну, и что? Позанимаюсь ве­чером. Вечером спать захочется, вчера поздно легла, грамматику повторяла. Конечно, за один день намного умнее не станешь, но ведь перед каждым экзаменом ду­мается: еще бы мне один денек — и было бы все в поряд­ке. А главное, настроение будет совсем не то, мысли бу­дут неделовые... Они уже сейчас обступили со всех сто­рон — неделовые мысли.

 —

Костя! Спасибо вам, только я, пожалуй, не пойду. Костя, мне очень хочется, так что уж вы меня не угова­ривайте!

 — Ну что ж, — сказал Костя, — понятно, не буду уго­варивать. Ведь я не знал, что у тебя уже экзамены нача­лись. В таком случае, до свидания, не буду тебе мешать. Куда же мне билеты деть? Может, посоветуешь?

 — Костя, слушайте, — шепотом заговорила Светла­на, — сделайте доброе дело. Тут девочка из нашей школы, Нюра Попова, она провалилась на диктанте и огорчает­ся. Пойдите с ней, она будет рада.

 — Какая же это Нюра? — оглядываясь, спросил Костя. — У тебя Галя, по-моему, главная подруга была?

Нюра стояла у крыльца и с жадным любопытством разглядывала лейтенанта. А носки в этот день на ней были желтенькие. Костя сказал:

 — Знаешь что? Пускай Нюра оба билета возьмет и пригласит с собой какую-нибудь девочку. Ей веселее будет, чем со мной. А я просто домой вернусь, вот и все.

Так и сделали. Нюра, схватив билеты, побежала ра­зыскивать кого-нибудь из подруг. Ей самой неясно было, чего ей больше хотелось: пойти в кино с лейтенантом или пойти в кино без лейтенанта.

 — Надя уже приехала? — спросила Светлана.

 — Нет еще. Ну, ни пуха тебе ни пера! — Костя крепко пожал ей руку.

 — Привет вашей маме.

Светлана проводила его до ворот и медленно вернулась в дом. Спрятала экзаменационный листок. Присела на свою кровать. Положила на тумбочку маленькие часики.

Еще одиннадцати нет, а сколько событий! Приятных и грустных. Письменный сдала — хорошо. Нюра провали­лась — грустно... Детство осталось в школе вместе с Ню-рой. Устный сдала — приятно. Костя приезжал — при­ятно. Не могла пойти в кино — грустно. Нюра пойдет в кино — хорошо. Светлана усмехнулась: «С Нюрой-то не захотелось ему идти!» Вместо роскошного завтрака с Костей Тонина вермишель — плохо!

Что-то еще было сегодня не плохое и не хорошее, а так... немного обидное? «Вот получишь паспорт через годик, через другой, тогда будем ходить куда захочется»,

«Мой лейтенант», паспорт я получила еще в феврале прошлого года!

XLI

Другие деревья называются непонятными именами. Почему дуб? Почему липа? Ответить на это могут только специалисты-языковеды, да и то, может быть, не ответят. А вот — ясень! Ребенку понятно, почему ясень называют так. Листья у него сквозные, вырезные... как там их еще? Ну-ка, ну-ка, вспоминай ботанику!.. Непарноперистые, вот какие они еще!

Между ними свободно проскальзывают солнечные лучи, белой и голубой мозаикой видно небо. Они дают мало тени, в особенности когда такие вот совсем по-ве­сеннему молодые...

Подходя к воротам райкома, Светлана замедляет шаг. За забором на ветку ясеня, раскачав ее, сел воробей. Что-то держит в клюве — муху или червячка. Вспорхнул повыше и спрятался в листве. Там, должно быть, гнездо... Так и есть: скворечник на самой верхушке, а в нем — не­прошеные жильцы. Папашу встречают нетерпеливым писком.