Светлая грусть
Шрифт:
–Он у нас уже старенький и понятия не имеет об энергосберегающих технологиях и выгоде от них. Он не верит, что можно честно разбогатеть. У него обо всем свое мнение, и его ужасно сложно переубедить…
–Главное, чтоб ты меня не бросила после всех его слов.
–Но ведь ты правда-правда не хитрец и не обманщик? – Олеся глядела на него по-детски доверчивыми глазами.
–Конечно, нет.
–Смотри, если ты меня обманешь хоть в чем-то, я не прощу, – серьезно проговорила девушка.
–Мне нечего скрывать. Я тебя очень люблю, и поехали, наконец, поедим!
Ужин в ресторане сорвался, а в гостях Стас весь вечер был так увлечен спором, что почти не притронулся к чаю и пирожным. Теперь он почувствовал зверский голод.
–Только обуюсь…
Олеся поспешила наверх. Стас лишь сейчас заметил, что она выбежала за ним босиком. Он подхватил девушку на руки и донес до квартиры.
–Внутрь не пойду.
Отец не слышал, как она вошла: он горячо спорил с Алисой:
–Она его любит и выберет его, так что смирись, – говорила девушка.
–Он мне не нравится. Слишком хорош, чтоб быть таким на самом деле.
–Он ее любит. Это видно, и это главное…
Дальше слушать Олеся не стала, ее ждал любимый – сегодня он еще больше вырос в ее глазах.
Ночью Евгению Ивановичу стало плохо. Олеся позвонила Стасу уже из скорой, и он приехал в больницу.
–Он в реанимации, меня туда не пускают, – пролепетала заплаканная девушка. Она бессильно уткнулась в плечо любимого. Из палаты интенсивной терапии вышел врач лет тридцати пяти. На лице его читалось, что нежданный пациент сорвал мирный здоровый сон во время дежурства: минимум сострадания, максимум эгоизма. Стас направился к нему:
–Вы здесь главный?
–До конца дежурства – да.
–Что скажите про пациента?
–А вы, собственно, кто?
–Какая сейчас разница, кто я? Меня интересует, как он себя чувствует.
–Но все же…
–Как вы думаете, многим в два часа ночи любопытно справиться о здоровье малознакомого человека?
–Ситуация небезнадежная, но ему нужен особый уход…
–Это мне ни о чем не говорит. Вы обеспечите такой уход?
–Думаю, мы уже завтра переведем его в обычную палату. Но хороших мест там нет, больница переполнена…
–Я вас озолочу, если почините этого деда, – Стас проговорил это так тихо, что даже стоявшая неподалеку Олеся не смогла разобрать ни слова. Мужчины продолжили разговор в кабинете врача:
–Как вас величать?
–Сергей…Михайлович…
–Я тоже Михайлович, так что мы почти братья. Родственничку поможешь? – Стас достал из кошелька несколько крупных купюр и положил их перед врачом. Тот не мог решить, как вести себя с этим настойчивым человеком – Стас выглядел молодо, но беседу вел нешуточно взрослую, в джинсах и футболке он совсем не производил впечатления богатого человека, но с легкостью расставался с кругленькой суммой. Он вел себя на удивление спокойно для человека, с близким которого произошла беда, и как-то странно деловито проявлял заботу. «Вдруг подстава какая?» – мелькнула у врача мысль, с другой стороны, вряд ли милиция решила поймать его на взятке ночью. Сергею Михайловичу искренне хотелось верить в это и получить вознаграждение за бессонное дежурство.
–У нас есть люкс, но он для ветеранов Великой Отечественной…
–Ты его видел? Ну, чем не ветеран?
–Это надо с заведующим согласовать, он завтра утром будет…
–А ты не наглей, поделись с заведующим. Или я с ним сам поговорю, – Стас протянул руку к пачке купюр, доктор глазами показал, что забирать их не стоит, и проговорил:
–Да он выкарабкается: перенервничал, похоже, а сердце у него слабое совсем… оклемается… курс лечения у нас пройдет – нервы подправим, сердечко подлечим слегка, и как новенький будет! Главное, ему потом не напрягаться лишний раз и не переживать по мелочам.
–Так, с этим разобрались… и еще: почему девочку к отцу не пускаете?
–Нельзя в реанимацию посторонним…
–Что, прикажешь ей всю ночь в коридоре куковать?
–Правила такие, там все стерильно…
–Слушай, братишка, – Стас достал еще пару купюр, – добудь нам с ней халаты, бахилы и что там у вас еще положено, чтоб мы около него смогли остаться.
Сергей хотел было возразить, но Стас не дал ему вставить и слова:
–Думаю, здесь многие правила нарушаются, если поглубже копнуть, – почти шепотом сказал он, впиваясь взглядом в лицо молодого доктора, – мне сейчас проще тебя купить, чтоб у нас все хорошо сложилось. Но если ты мне откажешь, поверь, я найду возможности устроить здесь глобальную проверку, и тогда все сложится плохо, но не только у старика с больным сердцем и его дочки, но и у всего вашего дружного коллектива.
Вскоре Олеся дремала на плече у любимого в палате интенсивной терапии. Конечно, кушетка, которую там организовал Сергей Михайлович, была тесновата для двоих, но, как говорится, чем богаты…
Стас спал чутко и проснулся, едва Евгений Иванович пошевелился, придя в сознание.
–Продолжаешь меня покупать? – слабо проговорил он, увидев, что молодой человек открыл глаза. Умудренный годами мужчина понимал: посетителей просто так не пустили бы в реанимацию.
–Обычно покупают то, что нужно, – Стас помолчал, – вам нужно здоровье, вы нужны девочкам, а мне – чтоб они были счастливы. Такая нехитрая цепочка.
Евгений Иванович не успел ответить: негромкий разговор мужчин разбудил Олесю:
–Папочка, как ты себя чувствуешь?
–Жив, да и ладно.
–Доктора пообещали, что вернут тебя домой новеньким.
–Думаю, им можно верить, выздоравливайте. Мне пора на работу.
Стас чмокнул в щеку любимую, зашел пообщаться с заведующим, и, будучи уверенным, что Евгений Иванович будет лечиться по высшему разряду, с легким сердцем и кошельком поехал домой. Он разрешил себе выспаться и не ходить на работу, но в больнице оставаться не хотел, чтобы лишний раз не нервировать своим присутствием отца возлюбленной.
Врачи прописали Евгению Ивановичу серьезный курс лечения, который должен был продлиться целый месяц. Он бурчал, будто Лотарёв подкупил весь медперсонал, чтобы его подольше держали в больнице, но послушно пил таблетки, принимал процедуры, чувствовал, как его здоровье улучшается, и продолжал ворчать.
В его отсутствие Стас стал чаще бывать дома у Калининых – теперь Алиса могла оставить дочку лишь с сестрой: в эти дни влюбленная парочка заменяла поездки в рестораны веселыми домашними посиделками. Потом у девочек началась сессия, и Стас старался как можно меньше отвлекать Олесю от занятий, ссылаясь на собственную занятость – а сам в это время развлекался с друзьями или скучал в обществе телевизора.