Светлая полоска Тьмы
Шрифт:
— Можешь на меня рассчитывать.
— Приятно иметь с тобой дело, лорд Тарквин, — она величественно поднялась из кресла. В ней было столько изящества и спокойствия, я всегда восхищался видящими ее рода. Попрощавшись, я проводил ее до дверей.
Итак, карт-бланш на устранение интриганки Мирославы был получен. Теперь ход за дражайшей тещей, пусть только даст мне повод…
^
Глава 13. Топографический талант
— Я обладаю особым чувством направления, — начала я свою исповедь Стрельцову. — Всегда знаю, где нахожусь. Могу найти кратчайшую дорогу к месту, куда направляюсь, и неважно, была я там ранее или нет.
— Значит, топографический талант, — дал он определение моему дарованию. — Это еще как-то проявляется, кроме чувства направления?
— Если покажете фотографию какой-нибудь местности — укажу на карте, где это находится.
— Очень интересно. А людей по фотографии искать умеете?
— Если человек мне позвонит, то смогу сказать, где он.
— Похоже, у вас в голове встроенный навигатор. Вам нужно было стать картографом.
— Слишком просто. Для меня география — путь наименьшего сопротивления, а мне хотелось чего-то нового, интересного, не связанного с моими способностями.
— И вы стали программистом?
— Системным администратором.
— Но вам эта работа не по душе?
— Почему вы так решили?
— Вас уволили.
— Ах, это. Видите ли, мой бывший шеф — отличный парень, но терпеть систематические прогулы кому угодно надоест. Он и так почти два года платил мне зарплату даром.
— Это связано со смертью вашей матери? — в его взгляде появилось сочувствие.
— Вам и это известно?
— Пока вы были в коме, я немало выяснил о вас, Алиса Сергеевна.
— Нашли что-то интересное? — я напряглась.
— Не особо. Ваша жизнь не так уж и отличается от других, кроме последних событий, конечно.
— Вы не в курсе, зачем этому Тарквинову мой талант? — я решила увести наш разговор подальше от скользкой темы моего прошлого. Были грешки у меня за душой, был и скелет в шкафу.
— У меня есть предположения, но боюсь, вы не поверите.
— Рискните.
— Может, вы нужны ему для поиска кладов.
— Шутите? Причем здесь кладоискательство?
— Это всего лишь предположение, — он развел руками.
— Другие версии есть?
— Они покажутся вам еще более невероятными.
— А как насчет доведения до самоубийства? Вы считаете, за этим стоит Тарквинов?
— Либо он, либо его конкуренты.
— Так он не один такой?
— О, да.
— И зачем ему, или им, делать это со мной?
— Вы, наверное, слышали или читали, что у некоторых людей, переживших клиническую смерть, проявляются особые способности?
— Конечно, но такие случаи — большая редкость, и предсказать их невозможно. Вы всерьез полагаете, что они собирались таким способом раскрыть у меня сверхъестественные способности?
— Почему нет? Вы ведь уже обладаете даром, а пройдя через смерть, могли бы усилить его или развить в нечто качественно новое.
— Например?
— На это вы мне должны ответить, Алиса Сергеевна, — он пронзил меня взглядом. — После комы у вас проявлялись какие-либо новые способности?
— Нет, — соврала я, не моргнув и глазом.
^
Глава 14. Ложная цель
В четыре утра Альбина вызвала скорую к проходной общежития, у Надежды Беловой начались схватки. Неотложка приехала минут через двадцать, и роженицу повезли в 14-ю городскую больницу. Пока Надежду терзали в приемном отделении, я поднялся в роддом.
Дежурным гинекологом был Сергей Николаевич Спицин, грузный мужчина под пятьдесят с красным лицом и большой лысиной. После дежурства он еще оставался на дневную смену, что было мне только на руку, не придется по нескольку раз менять облик, если Надежда не разродится до пересменки. Я втолкнул Спицина в пустующую палату для рожениц со связями и усыпил. Попробовав его кровь, я принял его облик, переоделся в его одежду и покинул палату. На двери оставил отводящее глаза заклятие, чтобы его никто не потревожил. Пусть доктор выспится после ночной смены, а я пока поработаю гинекологом вместо него.
Надежду я нашел в предродовой, она лежала на кушетке и глухо стонала, переживая очередную схватку.
— Как она? — спросил я акушерку, измерявшую ей пульс.
— Матка уже начала раскрываться, но воды пока не отошли.
— Будем пробивать пузырь. Принеси все необходимое.
Когда она вышла, схватка у Надежды закончилась.
— Со мной что-то не так, Сергей Николаевич? — она тяжело дышала.
— Все хорошо. Сейчас посмотрим, — я осмотрел Белову, ощупал ее живот. Даже без стетоскопа мне было слышно сердцебиение ребенка. — Прилегание плода правильное. Уже скоро, потерпи, Надежда.
Акушерка вернулась с инструментами, и я позволил ей проколоть пузырь, ибо она обладала куда большим практическим опытом, чем я. Когда воды отошли, меня позвали принимать роды у другой пациентки.
— Следи за схватками, — приказал я акушерке перед уходом. — Когда интервал сократится, переведешь ее в родовую. Я буду там.
Через два часа, потренировавшись на другой роженице, я вернулся к Надежде. Она снова стонала.
— Ну что? — спросил я акушерку.
— Родовая активность слабая, интервалы между схватками не уменьшаются.
Я вновь осмотрел Белову. Матка по-прежнему не раскрылась полностью, а сердцебиение ребенка стало неровным, плод умирал.
— Быстро в родовую, — приказал я.
— Может, лучше кесарево? — умоляюще простонала Надежда. — Я больше так не могу.
— Соберись, осталось недолго, — я ободряюще улыбнулся ей. — Ты молодая, здоровая женщина. Зачем мне резать тебя понапрасну? Ты сама отлично справишься.
Я помог акушерке поднять ее с кушетки и отвести в родильный зал.
— Тужься, — потребовала акушерка, когда мы благополучно водрузили Белову в родильное кресло.