Светлая полоска Тьмы
Шрифт:
Потом мы пили кофе, сваренное в джезве на песке, и болтали о "серебряном веке". Кто бы заподозрил фифу Аллочку в любви к Есенину и Гумилеву, к Ахматовой и Цветаевой, к Брюсову и Блоку. "И девушка пела в церковном хоре", сменялось: "В саду горит костер рябины красной", ему уступало: "Снилось мне — ты любишь другого, и что он обидел тебя", и снова: "шелками и туманами", "выхожу один я на дорогу". Мы пили кофе, а потом и бренди. Не знаю сколько мы пропили тем вечером, но немало. Опомнились мы только в полночь, где-то на "улице темной" с "фонарем и аптекой" под "пьяной Луной", горланя
— Друзья? — Алка протянула мне руку, совсем по мужски.
Я уставилась на нее с неподдельным удивлением:
— Еще два экзамена впереди, ты можешь не проскочить. Физика устная — тут я тебе не помощница.
— С меня и математики довольно. Медаль, золотая. Считай, я уже зачислена, кстати, благодаря тебе, Лисица. Ну что, подруги?
Я подумала о том, что никого пока не знаю в этой новой для меня студенческой жизни. Как интроверт по натуре, я крайне сложно схожусь с людьми, а тут она сама предложила. Алка не из тех, с кем я привыкла общаться, но было в ней некое несоответствие образу гламурной девицы. Будто смотришь на голограмму, которая иногда сбоит, давая понять, что это всего лишь иллюзия. Мне стало любопытно, и я пожала ей руку.
С тех пор мы подруги. Наша дружба не зачахла после окончания института, как это происходит у многих. Люди расходятся, идут своими путями, живут новыми интересами. Одноклассников мы помним дольше.
— Разменяешь где-нибудь. Может еще дать? — Алла оторвала меня от воспоминаний юности.
— Спасибо, — на этот раз я взяла ее деньги. — Верну, как смогу.
— Не парься, свои люди — сочтемся.
Ее глаза наткнулись на темно-зеленую папку с торчащими из нее листами ксерокопий:
— Уже прочитала сценарий?
— Бери, развлекись на досуге, если, конечно, интересно.
— Шутишь? Конечно, интересно! Это же дневник матери аж самой Марго Бежовой.
— Пользуйся.
— Спасибки! — она схватила папку и попыталась запихнуть ее в сумочку. Часть торчала наружу, молния не закрывалась. — Верну, когда прочту.
— Как хочешь, — безразличия в моем тоне было хоть отбавляй.
— Она не нужна тебе? Это же история твоей семьи.
— Сильно в этом сомневаюсь.
— Да, ладно. Зачем Бежовой тебя обманывать?
— Вот и я думаю, зачем такой богатой и успешной москвичке мне лгать.
— Брось! Бежова — звезда столичного бомонда. Даже если она и не твоя тетка, пользуйся, лови момент. У нее огромный особняк на Рублевке. Поезжай в Москву, развейся.
— Предлагаешь залезть в мышеловку и сожрать бесплатный сыр?
— Зачем ты так? Если бы у меня объявилась такая тетушка — не раздумывала бы ни секунды.
— Извини, подруга, Лиса — зверь осторожный.
— Твое дело, конечно, — она бросила взгляд на часы и подхватилась со стула. — Извини, пора бежать. Пока.
Мы помахали друг другу ручками, и она выскочила за дверь. Запихнув вещи обратно в сумку, я спрятала ее в шкаф. Надеюсь, Криштовский не станет устраивать обыск. Я украдкой вытащила мобильник из-под подушки, чтобы камеры не засекли, и пошла в ванную. Открыв кран, чтобы вода шумела, я позвонила, шпионка доморощенная.
— Да. Алиса? — Зиг ответил после первого же гудка.
— В пятницу меня выписывают, в десять, после обхода.
— Хорошо. Я приду за тобой ночью в четверг, где-то около полуночи. Будь готова.
— Так точно, — я встала на вытяжку, пусть он и не видит. Может, Зиг и не мент, но выправка у него военного.
— Тебе нужна одежда, обувь, что-нибудь еще?
— Я уже укомплектована.
— Тогда увидимся в четверг ночью.
^
Глава 21. Пузыри "Империала"
Покинув клинику Одинцова, я угодила прямиком в объятья промозглой мороси. Таксист дожидался меня, как и обещал. Вчера какой-то урод на "Чероки" столкнул мой "Рено" в кювет и укатил, даже не притормозив. Жаль, номеров этого подонка рассмотреть не удалось. Джип был заляпан грязью по самую крышу, что и неудивительно в той глуши, куда меня занесло: захудалый дачный поселок на окраине с разбитыми дорогами и грязью по колено после дождливой ночи. Пришлось вызывать эвакуатор. Теперь я временно без колес. Когда еще починят мою машинку?
Сев в такси, я вежливо попросила водителя вырубить шансон и рулить в центр, молча, не донимая меня пустой болтовней. Он надулся как мышь на крупу, решив отомстить рублем. Его драндулет едва тащился, накручивая лишние витки на счетчике. Плевать, лишь бы не мешал читать опус "сестры бабушки" Беловой, я собиралась проглотить его до прибытия на место.
Лиса права, история попахивала дешевым сериалом. Глупо было рассчитывать, что она в нее поверит. Ей нужны неопровержимые доказательства, железобетонные, а не слезливо-сериальная фальшивка. Могли бы и меня спросить, прежде чем подсовывать ей эту лабуду. Я то Белову больше десятка лет знаю, эксперт, можно сказать, причем единственный. Кроме меня она к себе никого не подпустила.
Спустя час таксист высадил меня у отеля "Империал", помпезного уродца в лучших архитектурных традициях Отца всех народов. Раньше здесь стояла гостиница "Россия". В 90-е ее сдавали под офисы мелким фирмам. В начале 2000-х выкупил местный воротила Пузырь, снес до основания и выстроил пятизвездочный отель. С тех пор помпезный уродец фактически пустовал, потому как не каждый гость города мог выложить триста "зеленых" за ночь в самом дешевом номере "Империала". Зато здешний ресторан пользовался успехом у местной элиты, но исключительно из-за понтов, а не кухни. Тутошний шеф-повар не блистал кулинарным талантом, хотя учился во Франции у какой-то знаменитости. Все, что он мог — красиво украсить и подать, есть его стряпню было необязательно. Сюда приходили покрасоваться, себя показать, людей посмотреть, а ели потом в бистро "У Гиви", за углом, где подавали отменные хинкали и чахохбили, не говоря уже о шашлыках и харчо.