Светлая Волна
Шрифт:
– А если бы ты точно знал, что деньги достанутся никакому не бандиту, а обеспечат нищему ужин, ты бы дал? – второй укор, скорее не укор, а укол, вопрос-укол Айдара, который начинал уже горячиться, вследствие чего, понял только последнее предложение Мишиного ответа.
– Наверное, дал бы, но, в целом, я не хочу, чтобы мои деньги, которые я зарабатываю, расходуя своё время и силы – расходовалась так бездарно…
– Спасибо, что назвал мое действие медвежьей услугой, – с улыбкой вставил Рафик. – Я на тебя не нападаю. То, что ты не дал подаяния никак не портит твою репутацию в моих глазах. Ты для меня все равно положительный человек.
– Вот, вот. Айдару это объясни, – смягчился Михаил.
– Просто я не могу пройти мимо просящих, так, будто я их не замечаю, –
– А я могу, – подлил масла на затухающий костер, Миха.
Рафик, видя, что Айдар вновь набычился и собирается, словно разъяренный дикобраз, заколоть, своими высказываниями-иголками, оппонента, решил не дать ему открыть рот.
– А вот на что я, искренне, хотел бы потратить деньги – если говорить о благотворительных целях – так это на помощь какому-нибудь талантливому человеку, который никак не может реализоваться из-за жизненных трудностей, навалившихся на него. А ещё лучше бедному ребёнку- вундеркинду – чтобы он не думал о тяготах жизни, а сразу, не теряя времени и сил на рутину, приступал к отточке и отшлифовке своего таланта. Если я когда-нибудь встречу такого – я буду счастлив обратить эти слова в действие. От этого и человечеству, конечно, будет побольше пользы и попрошаек, в конечном счёте, будет меньше.
Эта идея понравилась обоим его собеседникам – Михаилу если честно больше, но спор был замят. Когда, через пять минут, они ели свое ванильное, в хрустящей вафельной оболочке, мороженное, Айдар с Михаилом хохотали так, будто никакой горячки между ними и не было.
Кто-то из вас, читателей, даёт деньги просящим, кто-то не даёт – это личное дело и право каждого – каждый поступает согласно своим убеждениям. Предоставим это право и Рафику, и его товарищам по работе. Из этой беседы, давно минувших дней, нас интересует, как вы, наверное, уже догадались, та часть высказывания нашего героя, в которой говорится про помощь «бедному ребенку-вундеркинду». Эта мысль, давно теплившаяся в его сознании, начала сильно эволюционировать и оформляться, именно после этой ее экспозиции перед людьми. Так нередко происходит со многими из нас – мысли, высказанные вслух перед публикой, получают импульс, который не дает им оставаться в старом положении – он либо ведет их к развитию и оформлению, либо к деградации и исчезновению. Так вот у Рафика, с тех пор, эта мысль расцвела и четко обозначилась в сознании – в настоящее время, он уже пришел к тому, в своей культивации этой идеи, что готов был, со дня на день, идти по детским домам, школам и искать того самого – того, чей талант он поможет раскрыть, избавив его от лишних, мешающих дел и забот – попросту говоря – подарив ему время. Это и была та самая бледная мысль, которая сейчас стала яркой и жужжащей и, задавая свои вопросы, Рафик почти надеялся, что Руслан, именно, из бедной семьи. Эгоистичная надежда конечно: имеется ребёнок-вундеркинд – не хватает, для осуществления мечты, только добавочного слова «бедный». С бедным ребенком-вундеркиндом Рафик знал, что делать: помогать материально, оградить его от отнимающих драгоценное время, проблем и тягот. С не бедным… Он даже не представлял, как можно помочь ребёнку-вундеркинду из живущей в достатке семьи.
– Работают, – последовал ответ мальчугана.
– А в какой сфере? – не удовлетворившись, конечно, таким общим ответом, поднажал Рафик.
– Отец… А, вон мой отец, – радостно закричал Руслан, показывая на крепкого мужчину средних лет, выходившего из красивой белой машины. – Ладно, Рафик, пока! Может еще увидимся – я каждый день на этом автобусе. Папа, папа!
– Пока, Руслан, буду ждать след… – но мальчик был уже далеко.
Руслан подбежал к отцу, тот крепко обнял его, поцеловал и поднял на руки. Видно было, что папа обожает своего сынишку – ответное теплое чувство было ничуть не меньшим. "И ещё видно, что он совсем не из бедной семьи, – пришел к заключению Рафик, окинув взглядом и оценив белого папиного красавца".
*****
Ночью Рафик почти не спал. Как не приказывал, как не заставлял он свой мозг успокоиться и погрузиться в царство Морфея – ничего, вплоть до самого утра, не выходило. "Какой умный мальчишка, – крутил мысли вышеназванный, непослушный извилистый орган, – был бы он бедный, нуждающийся… а так – что я могу сделать? Материальная помощь ему не нужна… ну та, которую я могу ему дать – судя по машине его отца, мы примерно на одном социальном уровне с ним. Чем ещё можно помочь? Советами, подсказками? Чувствую я – советы он сам мне может надавать – я не уверен, что он ниже меня на умственном уровне – не уверен даже, что мы на равных… Но, все-таки, я топчу эту землю больше него – может быть, мой опыт, как старшего брата, пригодится ему?". И так всю ночь. Мысли крутились вокруг того, как можно сделать себя полезным этому вундеркинду, этому маленькому гению. В конце концов, истощенный мозг отправился в царство грёз, для того чтобы через два часа вернуться оттуда под звуки нестареющей классики – Боба Марли – это была мелодия будильника.
Душ, завтрак, обычный день, сон, душ, завтрак, обычный… короче говоря, прошло три самых обыкновенных для него дня, прежде чем он, снова наткнулся в автобусе на свою драгоценность. Руслан ехал на этот раз один. Они увидели друг друга одновременно, их глаза встретились, как только Рафик вошёл в автобус. Он сразу поспешил к мальчугану.
– Привет, Руслан, я уж думал, что никогда тебя не увижу больше, – Рафик был на седьмом небе от счастья, его глаза светились.
– Привет, Рафик, – улыбнулся Руслан, – как поживаешь? Я же сказал, что я постоянно на этом автобусе. И ты, я догадываюсь, тоже. Не сядешь? – он начал вставать, но Рафик остановил его:
– Сиди, сиди, друг. Я правда, очень рад тебя видеть! Как школа, как дома?
–Всё волшебно, «грызу гранит науки» в обоих местах, – какая-то ирония была в глазах мальчугана. – Как твоя работа? Ты кстати не говорил, в какой сфере работаешь.
– Я заведующий отделом в магазине бытовой техники.
– Наверное не скучно. Каждый день много новых людей встречаешь?
– Это точно. Хотя, когда я работал простым продавцом, говорить приходилось больше. Учился на геодезиста, но ни дня не отработал по специальности.
Рафик разговаривал с Русланом как со взрослым, его мозг принимал и осознавал его как взрослую личность.
Им удалось поговорить еще минут сорок – к счастью (до этого дня это явление не доставляло ему столько радости), пробки на дорогах увеличили продолжительность их разговора. Руслан рассказал, что учится он за две остановки от того места, где Рафик зашел в автобус, в школе номер сорок два, в седьмом классе, живет с матерью и отцом, есть младшая сестрёнка Камилла. На вопрос старшего, почему школа так далеко от дома, может она какая-то специальная, последовал ответ: «Самая обычная, простая, но для меня особенная… потом объясню как-нибудь». Рафик узнал также, что тот крепкий парень – Лёха, ехавший с Русланом в прошлый раз, был, своего рода, лидером их школы – самым сильным пацаном в этом учебном заведении – но, кроме него были еще двое, про которых мальчуган не стал распространяться.
– А про кого вы разговаривали в прошлый раз, перед Волком Ларсеном? Ну, помнишь, этот Лёха сказал: «значит для тебя и Волк положительный персонаж». Вы обсуждали какого-то противоречивого персонажа перед этим?
– Да, Робера Артуа. Для Лёхи он вообще плохим человеком видится. А мне нравится, да и автору тоже, он прямо об этом пишет в романе. «Проклятые короли», кстати, называется.
– Я читал этот роман. Мне первый король – Филипп, понравился. После него катавасия какая-то началась.
– Это точно, недаром его прозвали «Железным». Ты тоже любитель качественной литературы?
– Я просто обожаю её. Но чем больше я её читаю, тем меньше её остаётся, – пошутил Рафик.
– Да ты прав, хотя новые авторы и стараются… Не знаю, как у тебя, но я, если прочитаю что-нибудь качественное и сильное, а потом натолкнусь на что-нибудь, что немного хуже по качеству и силе – уже не могу дочитать такую книгу, хотя и признаю, что она, в целом, прекрасная и, встреть я её раньше, перед прочтением той, лучшей, я непременно насладился бы ей до конца.