Светлое время ночи
Шрифт:
Чувство гордости, не успев расцвести, быстро завяло. По правилам у него должны были спросить не «кто идет?», а «назови пароль!»
«Они что – загребли на Фальм рекрутов с поздних циклов обучения? Ну чума, ну дошел Варан до ручки!»
– Погодите-ка, эрм-саванн… – это был другой голос, озадаченный и даже, пожалуй, испуганный. Лагха сразу же сообразил – чей.
Аррум Нэйяр, Опора Вещей. Прошел Второе Посвящение еще тринадцать лет назад, но особых заслуг за время службы в последнем звании не имеет. Разве только вот эрудит знатный, трижды ходатайствовал о переводе в Опору Писаний. И Дотанагела, и Сонн ему в переводе
Чем еще Нэйяр известен? Да ничем! Можно еще добавить, что таким, как Эгин, он в подметки не годится, но подобную формулировку личный лист аррума не стерпит.
– Доброй ночи, Нэйяр.
– Это вы… мой гнорр?
– Это я, ваш гнорр.
– Что… привело вас к нам? Признаться, я полагал, что-о… вы проводите эту ночь в обществе наших… наших…
Лагха терпеливо ждал, пока мямление Нэйяра придет к своему логическому завершению. Лагха понятия не имел, в чьем обществе Лараф намерен скоротать эту ночь. На его месте и в его теперешнем положении Лагха провел бы всю ночь с черной книгой, в поисках ответа на вопрос «Как одолеть баронов Маш-Магарт?»
– Я хотел сказать, что все мы полагали вас… занятым общением с нашими гостьями, танцовщицами… я хотел сказать, актрисами…
«Знаем мы ваших актрис из погорелого Театра Жезла и Браслета. Все ясно. Тут, значит, не только аррумы, но еще и шлюхи. А Лараф, как натуральный шлюхин сын, предпочел таких вот мамочек доброму чернокнижию. Нашел время, позорище магической науки!»
– Нэйяр, и вы действительно поверили, что я, гнорр Свода Равновесия, в такую ответственную ночь буду разбазаривать свое семя? Свою силу?
– Никак нет, мой гнорр. Но все это представлялось весьма убедительным!
– То-то же. Я рад, что обман удался. Впрочем, мой фантомный образ, тяготящийся ныне обществом этих дурынд, и впрямь сработан на славу. Ну как тут у вас, Нэйяр? Оборотни не появлялись?
– Нет, мой гнорр. Во вверенном мне секрете особых происшествий за время дозора не отмечено!
– Нэйяр, прошу вас, прогуляйтесь со мной до следующего секрета. Потом можете быть свободны.
– Почту за честь, мой гнорр!
– Тише, мы не в Пиннарине. Идемте.
Ближайшие часы Лагхе Коаларе предстояли веселые. Учитывая, что он не знал пароля этой ночи, ему требовалось как-нибудь предельно осторожно выведать таковой у Нэйяра. Вроде «Кстати, Нэйяр, сами-то вы пароль не забыли? А ну-ка назовите!»
Но с этого веселье только начиналось. Дальше требовалось проникнуть внутрь замка, переговорить поодиночке со всеми старшими офицерами, при этом не столкнуться нос к носу с самим собой, то есть с Лагхой-Ларафом, а потом еще и улизнуть здоровым-невредимым!
– Видите ли, Нэйяр, после сегодняшнего поражения возникли некоторые новые обстоятельства, – начал Лагха вполголоса, пробираясь вслед за аррумом по козьей тропке, опоясывающей замок на расстоянии в пол-лиги от стенного обвода. – Я понимаю, вам, как офицеру Свода, будет это горько слышать, но мы не должны удерживать больше замок Гинсавер. Более того – при первом же натиске неприятеля мы отступаем в Белую Омелу.
– Да, мой гнорр, – кротко согласился Нэйяр.
Ему, как офицеру Свода, и впрямь было очень горько уступать силе неприятельского оружия. Но как человеку уже немолодому и как магу вполне бесталанному новое распоряжение Лагхи ему даже понравилось. Вообще, с каждым новым словом гнорр становился Нэйяру все симпатичнее.
«А то после урталаргисской бойни он, кажется, едва не преступил грань вменяемости, – признался себе Нэйяр. – Оно и понятно: растоптать свои чувства, принести княгиню в жертву высшим государственным интересам… Делать вид, будто ничего особенного не происходит! Но ведь ясно, что в глубине души гнорр страдал, мучился…»
– Однако и это еще не все. Перед нами стоит сложная задача: сохранить лицо в условиях фактического военного поражения. Как вы сами понимаете, наши младшие офицеры, а тем более солдаты всех цветов оружия должны считать, что мы совершаем обманное отступление. Посадка на корабли будет объявлена только в Белой Омеле. Я не могу во всеуслышание объявить «Мы отходим», как это было в свое время на Циноре. Тогда, по крайней мере, нам удалось уничтожить изменника Дотанагелу, одержать знатную победу. Здесь мы не уничтожили оборотней, и, между нами говоря, не уничтожим. Но война на Фальме продолжится. Большая, жестокая война. И, чтобы не оказаться между молотом и наковальней двух страшных, свирепых сил, мы покинем полуостров. По всей вероятности – навсегда.
– Я понял, мой гнорр. Мы проведем отход спокойно и без паники. Противник нападет завтра?
– Этого мы точно не знаем. Но, как только нападение произойдет, каждый старший офицер должен, по возможности воздерживаясь от кровопролития, выводить своих людей из замка в направлении Белой Омелы. Главное – никакой боевой магии! Есть только одна ситуация, когда разрешено применение боевой магии. Это – возникновение прямой угрозы жизни самого старшего офицера в нашей экспедиции.
– Вы имеете в виду… гнорра Свода Равновесия? – аррум понимающе улыбнулся. Благо, было темно, и аррум мог надеяться, что гнорр его улыбочек не заметит.
– Вы очень догадливы. Еще вот что. Завтра, возможно, я буду говорить необычные вещи. Отказываться от своего приказа. Потребую удержать Гинсавер во что бы то ни стало. Ни в коем случае не слушайте моих контрприказов. Это связано с тем, что чудовищные подлинные хозяева Фальма могут попытаться навести порчу на ясный образ моего сознания. Сила моих охранительных заклятий тоже не беспредельна.
– Осмелюсь ли я задать вопрос?
– Мутите ваш вопрос.
Лагха слышал от пленных офицеров Свода, что Лараф на посту гнорра демонстрировал чудеса вульгарности и жаргонил вовсю. Лагхе требовалось поддержать реноме. Однако, будучи гиазиром чудо каким изысканным, сам Лагха жаргонить не умел. Он не знал, что «мутить» вопрос нельзя – это против правил не только высокого варанского языка, но также всех его воровских и мужицких извращений.
«Какой ужас!» – содрогнулся не менее изысканный аррум-эрудит, но вопрос все-таки «замутил»:
– Из-за чего погибла наша засада?
– Этого вам знать не положено. Скажу лишь, что тот противник мог бы расплющить Гинсавер, как улитку.
Нэйяр скис. Лагха почуял, что настал подходящий момент для выуживания пароля.
– На прощание, Нэйяр, я должен вас проверить. Ну-ка, что есть Князь и что есть Истина в сердце каждого аррума?
Нэйяр опешил. Да повелся просто этот Шилолов гнорр на своей Истине! Впрочем, служба есть служба. Нэйяр отчеканил обе формулы.