Светлый эльф в царстве дроу. Спасти от навязанной жены
Шрифт:
Элендил лишь усмехнулся и разжал пальцы. Острый наконечник стрелы со свистом вспорол воздух, перед глазами мелькнуло и исчезло зеленое оперение.
И вот они уже бегут за добычей по воде, не обращая внимания на холод и мокрую одежду.
— Локтун! Ты действительно смог пробить его чешую. Как вообще заметил его с такого расстояния?
Солнце било в глаза. Ветер играл кронами дубов, растущих вдоль берега, и шепот речного течения смешивался с тихим шелестом листьев.
В руках Алахорна, изумленного, мокрого до пояса, подрагивала в предсмертной
— Ты точно лучший, самый меткий из нас, — нехотя признал друг, а его сестра Нота послала Элендилу с берега восхищенную улыбку.
— Ты станешь отличным воином, мой будущий король, — шепнула эльфийка, когда они возвращались домой сквозь лес. Косые солнечные лучи проникали под кроны деревьев и золотили воздух. Гордость переполняла грудь. Прекрасная дева улыбалась ему и смотрела с уважением и восторгом. — Тебя ждет великое будущее.
Проснулся Элендил от пинка по ребрам.
* * *
— Что она сказала? — спросила принцесса Лейна.
Элендил опустил голову, уставившись на свои руки, смявшие ткань штанов. Было невыносимо стыдно повторять слова жены. Как открыть рот и пересказать то, что услышал от нее сегодня утром, едва проснувшись?
Он вспомнил, как пробудился на холодном полу от тычка: его, лежащего у кровати, пнули, как собаку, ногой под ребра. Будь это Малаггар или другой мужчина дроу, то уже через секунду вопил бы от боли, зажимая разбитый, окровавленный нос. Эл умел за себя постоять, он не собирался спускать такое отношение с рук, но ударил его не один из мужей Визарры — она сама, а перед своей царственной супругой принц был совершенно, ужасающе беззащитен.
Законы Гремвола приказывали терпеть. Терпеть все. Унижения, боль. Любой беспредел. Какой угодно. Порядки, царящие в Сквозных горах, развязывали женщинам руки. Если тебе ударили — заслужил. Возмутился — получи еще.
Разгневать Визарру значило поставить под удар мирный договор между светлыми и темными эльфами, а этого допустить было нельзя. Нельзя было нарушать хрупкое равновесие, что установилось между их народами.
Все, что мог Элендил, — гордо расправить плечи и ответить на выпад жены равнодушным голосом:
— Выше Высочество, вы споткнулись об меня? Надеюсь, не ушибли ногу? Возможно, в следующий раз, учитывая вашу невнимательность, мне стоит лечь подальше от кровати. Быть может, в другой комнате.
Он знал, что ударили его намеренно. Также он знал, что этот холодный вежливый тон бесит Визарру неимоверно и что она обязательно услышит в его словах замаскированную насмешку.
Однако вскоре Элендилу стало не до насмешек. Когда Визарра сунула ему под нос эту проклятую записку, на которой ее твердым убористым почерком было выведено пять женских имен, дерзить и насмехаться расхотелось совсем.
— Она сказала, — Элендил поднял взгляд на принцессу Лейну и почувствовал, как кровь бросилась в лицо. — Что я должен пойти к этим женщинам. — Он тяжело сглотнул. — К женщинам из этого списка. К каждой. По порядку. И…
Нет, он не мог. Не мог произнести такое в слух. Его, принца Лесонвилля, бывшего наследника трона, воина, одержавшего немало славных побед, хотели превратить в… Собирались использовать как…
— Визарра приказала переспать с ними, — догадалась Ее Высочество, и его замутило.
Он понял, что не может ответить, что в рот ему как будто набили земли.
Любой беспредел. Какой угодно.
Но не такой же! Не такой! Это уже слишком! Пинки, тычки, оскорбления, но не попытки превратить в шлюху.
— Она что-то должна этим женщинам? — продолжала допрашивать принцесса Лейна.
Элендил не мог посмотреть ей в глаза, не после того как она узнала о его унижении. Еще ничего не было, он не собирался ложиться под этих женщин из списка, но уже чувствовал себя запачканным, по макушку утопленным в грязь. Хотелось помыться. Хотелось содрать с себя кожу. И очень хотелось высунуться в окно, чтобы прохладный ветер остудил горящие щеки.
Ему не хватало воздуха. Каждую секунду здесь, под землей, в пещерах Гремвола, Элендил задыхался. Но сейчас особенно. Он буквально чувствовал, как на горле затягивается невидимая удавка.
— Она что-то им должна. И хочет, чтобы я расплатился своим телом за те услуги, которые ей оказали эти эльфийки.
Элендил старался, чтобы его голос звучал ровно, без эмоций, и это ему удалось, однако вскоре он обнаружил, что, пока говорил, судорожно впивался ногтями в собственную ногу.
— Я заявил, что не буду этого делать. Она ответила, что найдет способ меня заставить. Что ваши законы разрешают использовать мужей… в таких целях. Что я — ее имущество, а своим имуществом можно распоряжаться как угодно. Это правда?
Принцесса Лейна долго молчала, затем выдохнула глухо:
— Правда.
— То есть она в своем праве?
— Да, она в своем праве.
— И никакие законы меня не защитят?
— Никакие.
Элендил обреченно опустил голову, сгорбился, поддавшись отчаянию.
— Что, если я откажусь?
Нет, ответ ему, пожалуй, не нужен: он и без того его знает. Великая паучиха благословила темных эльфиек особым даром — способностью к магии. Тот, кто умеет колдовать, сможет принудить кого угодно к чему угодно.
— Помоги мне, — взмолился Элендил. — Помоги мне, прошу. Неужели нет выхода?
Он терпел. Терпел, пока его называли уродцем, поганкой, лесным червем. Когда его заставляли спать на полу и будили пинками. Когда приходилось возбуждать себя рукой, чтобы совокупиться с женщиной, которая ему противна. Но это… Это вытерпеть он уже не в силах.
Он принц, а не постельный раб. Гордый воин, а не подстилка для дроу. Он не позволит использовать свое тело как товар. Гордость, честь, чувство собственного достоинства — все, что у него осталось. Если он лишится и этого, лишится последнего, если не сможет больше себя уважать, то как жить дальше?