Светлый остров
Шрифт:
В конце концов, решила Эллин, Джинкс должна узнать правду; она должна узнать, что она не дочь Эллин… но не теперь. Нет, не теперь. Это надо сделать постепенно. Но как постепенно? Однако Эллин решила, что рассказать ей все сразу будет слишком большим потрясением.
— Что случилось, мама? — проник в ее сознание голос; она прошла в комнату и встала у кровати.
— Мистер Хаггерти был у нас сейчас. Он говорит, что ты опять ударила Сюзанну. Это правда?
— Да, правда, но она первая дернула меня за волосы. Это было ужасно больно! У меня с тех пор все время болела голова, поэтому, когда мы вышли из школы, я ударила ее. Это произошло потому, что она все время дергала меня за волосы, мама. Я бы не ударила ее ни за что.
— Почему она дергала тебя за волосы?
— Вообще ни за что. Я играла с Джеймсом на детской площадке, а она подошла и дернула меня за волосы.
Эллин изучающе посмотрела на нее. Она никогда не уличала Джинкс во лжи, и сейчас ребенок отвечал ей искренним взглядом, не увиливая.
— Ладно, ложись, я поправлю одеяло.
— Ты сердишься на меня?
Эллин обняла ее. У Сюзанны был отец, чтобы прийти и высказать недовольство, защитить ее. У Джинкс не было отца. Эллин не сомневалась, что Сюзанна дергала Джинкс за волосы, несмотря на то, что тетя Сью утверждала, что Сюзанна не агрессивна. И будь у Джинкс отец, он бы встретился с мистером Хаггерти в присутствии Джинкс, и поэтому дело могло было быть рассмотрено справедливо.
— Нет, дорогая, я не сержусь. Но ты должна постараться быть хорошей маленькой девочкой и не драться со всеми так часто.
— Но у меня болела голова, мама. Было больно все время, пока мы шли домой.
Эллин ничего не сказала, погладила Джинкс и поцеловала ее в щеку.
— Ты печальна потому, что нет тети Сью? — спросила Джинкс, поднимая глаза на Эллин.
— Да, дорогая, я печальна потому, что нет тети Сью.
— Так одиноко без нее, правда? Но это пустяки, мы встретимся с ней на небесах. Сестра Майкла Босса умерла, и Майкл сказал, что он встретит ее на небесах. Он сказал, что всегда можно встретить людей на небесах, поэтому не нужно печалиться, мама. Когда ты и я отправимся на небеса, мы опять все будем вместе.
Зевая, Джинкс закрыла глаза. Эллин подошла к двери и выключила свет. Потом она медленно спустилась вниз, помыла посуду и села к огню, глядя на языки пламени и думая о словах сестры по поводу компенсации от Симона Дьюриса за молчание. Она также думала о своем желании отомстить, которое, несмотря на то чувство, которое почти умерло в ней с тех пор, как она оставила остров Крит, а теперь вновь возрождалось к жизни, и из-за того, что она сидела сейчас здесь такая одинокая, оно росло и росло, подобно какой-то сорной траве, от которой невозможно избавиться. Она вспомнила все, что обещал для нее сделать Симон, если ей когда-нибудь потребовалась бы помощь.
Да, она должна обратиться к нему. Жизнь становилась слишком тяжелым бременем, поведение Джинкс добавляло сложностей, и поэтому она, Эллин, должна сейчас искать почасовую работу, чтобы быть дома к тому времени, когда Джинкс приходит из школы. Эллин едва ли сможет справиться со всем этим, и она предвидела, что Джинкс и ее саму на самом деле ожидает голод, если денег будет меньше, чем сейчас. Еще один важный вопрос — где им жить. И прежде чем вечер подошел к концу, Эллин приняла твердое решение потребовать достаточное количество денег от Симона, что дало бы возможность ей подыскать какой-нибудь дом для Джинкс и себя.
Глава восьмая
Написав и отправив письмо, Эллин ощутила нервную дрожь. Симон Дьюрис не был человеком, которого можно было напугать, хотя она не сделала даже намека на угрозу. Наоборот, она вежливо попросила, чтобы он приехал к ней, напоминая ему об обещании, которое он потребовал от нее. Но было очевидно, что это всего лишь форма, и, читая между строк, он должен, несомненно, понять, что она не имеет намерения удовлетвориться незначительной взяткой. Вероятно, он рассвирепеет от этой скрытой угрозы и проигнорирует ее письмо. Сделай он это, Эллин окажется в тупике, поскольку она не имеет ни малейшего желания прибегать к крайностям для того, чтобы добыть от него денег. Если он не появится, у нее было намерение действовать самым решительным образом, угрожая ему обвинением в похищении, как он того заслуживал.
Он прибыл в половине второго в среду. Эллин только что пришла с работы и была на кухне, готовя сандвич, когда позвонили в парадную дверь. «Соседка», — заключила она, хмурясь. У нее не было времени для болтовни, ей необходимо было убрать спальные комнаты, к тому же оставались тетины вещи, многие из которых, по мнению Эллин, следовало бы выбросить.
Увидев Симона, стоящего на ступеньках, она открыла рот от удивления, стараясь просчитать дни. Ровно три дня назад она отправила письмо авиапочтой, так каким же образом он мог уже появиться здесь? Кроме того, Эллин считала, что, если он не проигнорирует ее просьбу приехать к ней, он должен дать ответ на ее письмо и проинформировать о времени своего прибытия. «Это большая удача, что он приехал именно в среду после обеда», — подумала она.
Позабавившись ее озадаченным видом, Симон улыбнулся и сказал совсем не тем тоном, которого она ожидала:
— Неудивительно, что вас застали врасплох, Эллин. Вы пригласите меня войти?
— К-конечно, — ошарашенная необъяснимой быстротой его появления, она открыла дверь и шагнула в сторону, чтобы он мог войти. К своему ужасу, она обнаружила, что дрожит, и понимала, что эта дрожь вызвана неожиданностью его приезда. Она намеревалась неоднократно прорепетировать эту встречу сразу, как только получит его обещание приехать. Сейчас Эллин смутно представляла, с чего начать.
— Пожалуйста, садитесь, — она жестом указала на кушетку. Его взгляд мгновенно охватил все — потертый ковер и выгоревшие занавески, громоздкую викторианскую мебель, отвратительную настолько, насколько это могло быть. Он сел, его глаза остановились на фотографии над головой Эллин: на фотографии родители тети Сью с их младшей дочерью, которая умерла подростком.
— Не желаете ли чашечку чая? — Эллин вдруг наполнило необъяснимое чувство, она была поражена тем, насколько труден даже первый шаг к требованию денег с угрозами, дойти до которых входило в ее намерения. — Вы не завтракали?
— Я еще никуда не заезжал из аэропорта, — улыбнулся он, устраиваясь поудобнее и закидывая ногу на ногу. Эллин присела на краешек стула и сложила руки на коленях. Внезапно нахмурившись, Симон посмотрел на нее продолжительным и тяжелым взглядом, прежде чем сказал:
— Не собираетесь ли вы спросить меня, почему я здесь?
— Я знаю, почему вы здесь, — она повернулась, когда овладела собой в достаточной степени, чтобы быть в состоянии говорить. Почему он задает вопрос подобного рода?