Светя другим
Шрифт:
– Как только выжила… – вздыхает второй, и я вижу появившегося прямо передо мной мужчину в красной одежде, на которой написано «Служба спасения». На лице у него очки и усики, а всё остальное расплывается. – Ну что, не будешь больше умирать?
– Я постараюсь… – тихо отвечаю ему и замираю, потому что говорю тоже не по-русски. Что это за язык? – А я уже больная или ещё симулянтка? – спрашиваю у мужчины, наверное, врача.
Нужно же как-то установить свой статус, правильно? Если я ещё симулянтка, то понятно, почему в школе такое случилось, а если уже нет, то,
– Сообщают, что в той же школе аналогичный случай, хотя там уже полиция, – задумчивым голосом говорит тот, который наклонялся ко мне. – Мальчишку пытались в унитазе утопить. Как-то не очень это нормально для приличной школы…
– Ага, как в том фильме было… – я слышу в голосе врача улыбку. – Их всех прокляли!
Мужчины не очень весело смеются, а я задумываюсь. Может быть, этот мальчишка тоже «попаданец», как я? Интересно, каково ему будет? Я уже почти удостоверилась, что попала – только не знаю куда. Да я даже, как язык называется, не знаю!
В этот момент машина останавливается, через мгновение открываются задние двери – я их вижу, и меня вывозят из машины куда-то в белое красивое здание, совсем на наши больницы не похожее. Доктора не бегут, везут очень осторожно, значит… Я не знаю, что это значит.
Стараюсь расслабиться, потому что от меня всё равно ничего не зависит. Надеюсь, что хотя бы психиатру не отдадут. Психиатр – это приговор, поэтому в прошлый раз меня лечить начали только тогда, когда уже поздно было. Если будет психиатр – ничего ему не скажу. Пусть хоть режут!
– Девушка, тринадцать лет, девственна… – слышу я краем уха. Интересно, а это им зачем?
Меня осматривают, ощупывают, мне даже кажется, что я немного чувствую ноги, но это, конечно, не так. Я же знаю, что не могу их чувствовать. Очень хочется стать маленькой-маленькой, просто очень, но я знаю – это невозможно. Придётся так умирать… А вот была бы я в своей истории, меня бы в школу пригласили. Магическую, вот! Но я же сказку не дописала, поэтому вряд ли туда возможно попадание, правильно?
– Рефлексы отсутствуют, судя по всему, последствия… – не знаю, о чём это говорят. Интересно, моя здешняя мама так же от меня отвернётся? Жаль, если так будет, всё-таки умирать в одиночестве очень грустно.
Интересно, отчего так болят руки, что я ими и двинуть особо не могу? Пару раз пробую, но больше не хочу, боль почти такая, как в моей уже прошлой жизни, но концентрируется только в руках. Интересно, конечно, но приходится расслаблять. Тут меня буквально ударяет понимание: если руки болят, то я писать не смогу! Но я хочу писать, мне это надо, а то совсем плохо будет. Хныкательно мне как-то…
– Судя по всему, выраженный суставной синдром, – слышу я. – Видите, как лежат руки? Это не отсимулируешь, такое знать ей неоткуда.
Это что?.. Мне что? Мне поверили? Кажется тот, кто говорит, видит, что я поражена. Он гладит меня по голове – и это так приятно, что я тянусь за этой ласковой рукой, даже привстаю, чтобы со стоном снова упасть обратно.
– Испугалась малышка, – констатирует кто-то. – Родителей известили?
Мне становится трудно дышать, я слышу какой-то звон вокруг, потом писк, почему-то сразу становится так холодно, что просто невозможно не дрожать, и я проваливаюсь во тьму. Очень холодно и страшно в этой тьме, просто до ужаса страшно. Я опять умерла?
– Ну, ну, не умирать, – слышу я сквозь звон. – Нестабильна девочка…
– Болевой шок напоминает… – звуки пытаются пропасть, исчезнуть, но будто что-то им этого не даёт. – А с мальчишкой что?
Дышать становится легче, я с трудом вдыхаю, пытаясь надышаться. Это так сложно, что просто не сказать, как. При этом я слышу разговор двоих – врачей, наверное. Перед глазами темно, я ничего не вижу, но стараюсь не паниковать. Сначала надо выжить, потом… Потом будет потом.
– В унитазе утопили и избили, – отвечает ему коллега. – А у нас палат свободных нет.
– Давай сюда, – слышу я вздох. – Ей пока всё равно, не понимаю, что происходит.
У меня будет сосед. Это очень хорошо, может быть, мы даже сможем немножко подружить, пока я не умру? Ну, если ему не будет неприятно со мной дружить. Я задумываюсь о том, как правильно дружить, поэтому забываю, что умираю. Внезапно становится легче дышать и скачком отступает ледяная бездна, на что доктора реагируют сразу же и одобрительно. Значит, пока поживу.
Доктор Влад
Тот факт, что я оказываюсь на зелёной полянке, окружённой густым лесом, меня не удивляет. Неподалеку от меня переливается радужным светом плёнка проекции мира. Разумеется, я узнаю её, ведь я же сам придумал это когда-то. Ну, а совсем рядом со мной стоит голыми ступнями на траве егоза Забава по прозвищу Тринадцатая. Сейчас она морщит лобик – думает, значит.
– Тебя дети называют ангелом, – задумчиво произносит она.
Скажем, не только меня, а всех реаниматологов. Свет идёт сзади и сверху – создаёт ощущение нимба вокруг головы врача, склонившегося над пациентом, поэтому только что очнувшиеся дети так и воспринимают.
– Это потому, что свет так падает, – объясняю я ребёнку.
– Не только поэтому, – улыбается Забава. – Ты – хороший, поэтому я расскажу тебе немного об этом мире.
– Вот это хорошая мысль, – отвечаю ей, потянувшись, чтобы погладить.
– Этот мир – целительский, – говорит девочка, подходя поближе, чтобы мне было удобно её гладить. – Ну, как у Арии 13 . Целители по воле Магии есть, нужно дать клятву – и будет тебе сразу.
– Какую клятву? – интересуюсь я у Забавы.
13
Описано в книге «Личный опыт».