Светят окна в ночи
Шрифт:
— А чего же ему их мочить? — философски заметил Ирек, выливая из ботинка воду. — Вот кабы вы тут не зевали, ничего бы и не было.
— Да? — огрызнулся Гумер. — Твоими бы устами да мед пить.
— А что, неверно говорю? Как дождь посильней, так у вас в сушильном то сверху течет, то снизу подтекает. Не надоело?
— Вот и возьмите со своими комсомольцами шефство над нами, отстающими! — сказал Гумер, остывая. Чего, в самом деле, прицепился к комсоргу, он-то тут при чем? И парня того, наверное, перехватили вместе с ломом — там, наверху, тоже дел хватало. Но с Иреком у него были сложные
Был комсорг говорлив и заносчив, до черновой работы неохоч, но как-то сумел держаться на плаву и даже считаться хорошим комсомольским работником. Поговаривали, что собираются забрать его в горком вслед за предшественником, место которого он занял два года назад.
— Надо идти домой переодеваться, — озабоченно проговорил Ирек. — Штаны и носки мокрые…
— А ты почихай! — предложил Гумер. — Бюллетень получишь…
— Слушай, чего ты ко мне цепляешься? — спросил Ирек. — Я тебя не трогаю, в дела твои не лезу, а ты все норовишь меня укусить. Вот и начальник цеха, едва рот открыл, к тебе послал: и его, видать, кусаешь?
Он старался говорить спокойно, добродушно даже, но голос выдавал накипавшее раздражение.
— Кусаю, — согласился Гумер. — Потому что, если вас не кусать, вы на работе скоро спать начнете… Чего приходил-то?
— Велено создавать комсомольско-молодежные бригады. Решили с вас начать.
— Велено? — удивился Гумер. — Кем велено?
— Горкомом, кем же еще!
— А им-то зачем?
— Как зачем? Есть такая форма работы, не слышал, что ли? Очень эффективная, если, конечно, с умом организовать.
— А если без ума? Вот, например, как ты собираешься?
— Не спеши, Гумер, не спеши, — миролюбиво заметил Ирек. — Будет организовано как надо. У тебя десять комсомольцев…
— Я не могу организовать из них бригаду, — прервал комсорга Гумер.
— Почему?
— Разряды у них низкие.
— Ну и что?
— А то, что будет это сплошная фикция. Липа то есть. Да и объединять их нерационально.
— Надо сначала объединить, а там видно будет… В конце концов с тебя не убудет, делу же наверняка поможет. Чего ты сопротивляешься, не пойму? Как работал, так и будешь работать.
— Ты с ребятами говорил?
— А как же! Комсорг ваш готов выступить с инициативой. Только и она на тебя кивает. Ну как, договорились?
— Нет, — сказал Гумер. — Не договорились. Не вижу смысла.
— Смотри, Гумер! — В голосе комсорга послышалась угроза. — Мы ведь можем и прижать… И повыше тебя есть начальство.
— Пугаешь?
— Не пугаю, а предупреждаю. Пока ты в комсомоле, комсомольская дисциплина и на тебя распространяется… Можно ведь и билет на стол положить…
Гумер только усмехнулся в ответ.
— Не веришь?
— Почему же? Очень уж знакомые интонации слышу, Не у Сафарова ли научился? Только вот что я тебе скажу, дорогой наш комсомольский вожак! Уходи ты со своей работы, с поста своего высокого. Сам уходи, а то ведь выгонят с треском. Вредна она для тебя, и ты ей вредишь. Уходи!
— Не к тебе ли? — осклабился Ирек.
— А я тебя и не возьму. У нас тут своих бездельников хватает.
— Ты этот наш разговор не раз еще вспомнишь, — сказал Ирек через паузу.
— Хорошо, — согласился Гумер. — Но и ты мои слова помни.
Ничто, казалось, еще минут десять назад не предвещало ссоры, которая развела их окончательно в разные стороны. Но они шли к ней неизбежно, уже давно разделенные отношением к жизни, комсомолу, к делу, которое от одного требовало полного напряжения сил, а для другого было всего лишь удобной формой комфортабельного существования. Они столкнулись в первые же дни работы Гумера на фабрике, но тогда Ирек только-только входил во вкус своего относительно независимого положения, свободного режима, дающего ему возможность делать то, что считал в данный момент необходимым.
Был он неглуп, легко сходился с людьми, не терялся, когда разговаривал с начальством, умел подать сделанное в лучшем свете, и эти качества помогли ему выдвинуться по комсомольской линии, занять не крупное в общем-то, но перспективное кресло — по собственному, как он шутил, желанию. С молодыми специалистами он старался не ссориться, понимая, что знаниями тягаться с ними не может, да и предложить им что-либо в качестве компенсации за лояльность к себе пока было нечего. Предшественник Ирека, хотя и ушел в горком, оставил хозяйство хуже некуда: в бумагах сплошное вранье, чего ни коснись: спорта ли, художественной самодеятельности или «комсомольского прожектора». Собрания и те проводились нерегулярно, была полная неразбериха с учетом — в списках значилось несколько десятков молодых людей, которых давно уже никто не видел: кто уехал, кто выбыл по возрасту, кто был призван в армию. Человек энергичный, Ирек с этим разобрался, кое-какой порядок навел — выбывших без снятия с учета всех разом открепил (зачем он нужен, балласт?), договорился с отделом кадров, что ни одного комсомольца без подписи его в «бегунке» увольнять не будут, а вновь приходящих обязательно направлять в комитет комсомола. Так Гумер и попал в крохотный кабинет Ирека, где они с первых же слов почувствовали, что мирно им не жить.
То ли биополя оказались разными, то ли взаимная настороженность помешала, но как бы там ни было, разговор у них получился и долгий, и нервный и во многом определил их дальнейшие отношения.
— Что поздно так в комсомол вступил? — спросил Ирек, привычно переходя на «ты».
Гумер сразу окрысился: не в первый раз ему задавали этот вопрос, словно он и вправду перед кем-то виноват:
— Что значит — «поздно»?
— Поздно — значит, не как все, — назидательно пояснил Ирек и ткнул пальцем в листок. — Вот тут сам пишешь, вступил в институте.
— А это что — криминал?
— Не криминал, но все-таки…
— Считаю, что это личное дело каждого.
Рассказывать, как и что было, Гумер не захотел: в конце концов каждый сам решает, готов он вступать или не готов, хочет или не хочет. Но Ирека покоробила агрессивность молодого инженера: едва перешагнул порог, а уже норов показывает!
— Трудно тебе у нас будет, — сказал он многозначительно.
— Это почему же?
— С таким отношением к комсомолу.
— А что ты знаешь о моем к нему отношении? — Гумер тоже соскользнул на «ты», даже не заметив этого.