Свежий ветер
Шрифт:
«Лазарь». Слово эхом прозвучало у меня в голове. Это невозможно. Я был уверен, что она лежала в коме, возможно, не имела доступа к средствам связи. Когда она сказала «мертва», я и подумать не мог, что…
Тяжело сглотнув, я стиснул зубы. Джена всегда говорила, что думала, напрямую.
Я коснулся экрана планшета, останавливая это видео и открывая следующее, и моему взору предстала та самая женщина с холодными, серьезными глазами, которые сейчас лучились воодушевлением.
«Получается! Проект дает результат. Мы только начали, и он уже обошелся нам в миллионы, однако сегодня утром мы закончили работу над ее сердцем, и я рада сообщить, что оно
Женщина опустила взгляд, и на экране появилось новое видео. Теперь я смотрел на левую руку Шепард – или, вернее, на то, что от нее осталось, пока Миранда объясняла, как нанороботы прилаживали искусственную кость на место обломанного предплечья. Следом запустилось похожее видео, показывающее такие же манипуляции с ногой.
С невероятной четкостью я вспомнил, как проснулся, прижимая ее к себе, как переплел пальцы наших рук, как касался татуировки, изображавшей пятерку крошечных черных воробьев, на ее запястье, которое теперь просто не существовало. Я смотрел видеозапись за видеозаписью и постепенно начинал осознавать, что это тело, лежащее на операционном столе, на самом деле ее – то самое, что я обнимал всего за – я глянул на дату – месяц до того, как это было снято.
Время от времени я отстраненно улавливал такие слова, как «имплантаты», «улучшения» и «робототехника». Они воссоздали ее, сделали ее лучше, быстрее, сильнее. По большей части, как Миранда и сказала, использовался органический материал, но «Цербер» не смог удержаться от того, чтобы не внести некоторые изменения: ее кости стали прочнее, давным-давно поврежденные нервные волокна снова функционировали, рефлексы улучшились. Надеяться на то, что они потратят столько денег, чтобы просто вернуть ее такой, какой она была, не приходилось. Что еще они поменяли? Может быть, что-то, невидимое невооруженным глазом?
Я вспомнил фразу из ее послания: «Я делаю это без тебя и без Альянса, потому что это должно быть сделано». Возможно, ее запрограммировали таким образом, чтобы она сказала это? Подумала это? Если «Цербер» практически создал ее, стали бы они рисковать, возвращая ее к жизни прежней, зная, какую опасность коммандер Шепард представляла для их организации? Даже если они и вправду сделали это, способа убедиться в том, что она является самой собой, не существовало: ей могли внушить любую ложь, и она до последнего верила бы в нее. Любой самый крошечный обман изменил бы ее поведение, упростил бы задачу контроля над ней.
Да, подобный вариант заслуживал бы самого пристального внимания, если бы Шепард с момента пробуждения своими действиями не доказывала его ошибочность. Ходили слухи, что до того, как взорвать ретранслятор и сдаться властям, Шепард присвоила «Нормандию-СР2» и порвала с «Цербером», заявив, что не подчиняется никому. Мне хотелось, чтобы так оно и было – правда, хотелось – но даже если она сама верила в это, произошедшее все равно могло оказаться
Я продолжал смотреть запись за записью, с ужасом понимая, что Джена говорила правду от начала и до конца, а я швырнул ей в лицо обвинения. Она на самом деле была мертва, все случилось без ее согласия или ведома; ученые и врачи обращались с ней, как со своим научным проектом, а не с личностью. Она пришла в себя в новом мире и новом теле, понятия не имея, как все это произошло.
Извинившись перед ней, я все равно продолжал считать ее лгуньей и предательницей. Я чувствовал, как щеки горят от стыда.
Нанороботы сновали по ее лицу, восстанавливая плоть и ткани глаза. Тысячи волосяных луковиц внедрили в кожу головы, а затем стимулировали рост волос. Ее густые ресницы создавались ресничка за ресничкой, словно финальные штришки на фарфоровой кукле.
Я продолжал смотреть, снова и снова вспоминая нашу встречу на Горизонте. Она пыталась рассказать мне, но я не захотел слушать. Даже по прошествии двух лет я все еще обвинял самую могущественную женщину из всех, что когда-либо встречал, в том, что она оставила меня, что она погибла.
Компьютер начал фиксировать элементарную мозговую активность. Пока врачи работали над восстановлением ее сознания, специальные машины воссоздавали татуировки на новенькой коже ее шеи и рук. Я посчитал это весьма милым жестом. Джена обожала свои татуировки, даже те, что принадлежали прежней ее жизни. Весьма предусмотрительно с их стороны было позаботиться о том, чтобы эти рисунки оказались на месте, когда она проснется. Так она хотя бы будет считать эту кожу своей.
Вскоре они начали сеансы физиотерапии, чтобы после двухлетнего сна она смогла двигаться. Направленные электрические импульсы постепенно возвращали в ее мышцы былую силу, и я наблюдал, как ее неподвижные и истощенные руки обретали так хорошо знакомую мне форму.
Я запустил быструю перемотку, однако заметив, как она шевельнулась, с замиранием сердца нажал кнопку воспроизведения. Сознание Шепард, как и прежде, сумело пробиться из небытия, в которое ее погрузили медикаменты, но на этот раз это произошло слишком рано: ее все еще восстанавливаемую кожу покрывали красные шрамы. Врачи, заметив, что их пациентка просыпается, ввели ей еще больше снотворного, и она снова обмякла.
Мне всегда нравилась эта особенность Джены – ее тело было поразительно маловосприимчиво к анестетикам и седативным препаратам, и при этом она могла заснуть в тот же момент, как ее голова касалась подушки. Эта привычка выработалась за многие годы, в течение которых ей приходилось спать урывками, где и когда это только возможно. Пока мы были вместе, я любил засыпать, глядя, как вздымается и опадает ее грудь в такт спокойному дыханию.
А затем ее тело было искалечено и вновь воссоздано. О, боже, Джена, что же случилось с тобой?
Последний файл назывался «Запись камеры наблюдения с [УДАЛЕНО]» и не содержал комментариев. Видео очень плохого качества показывало Шепард, приходящую в себя на столе под рев сирены и чьи-то крики, приказывающие ей очнуться. Отрыв глаза, она резко села, обводя помещение затуманенным взглядом. Когда Джена спустилась на пол, обнаженная и напуганная, я отметил ее судорожные и неуверенные движения. Должно быть, она до сих пор находилась под воздействием дозы обезболивающего, способной вырубить крогана. И все же она была жива. Она вернулась из мертвых.