Свежий ветер
Шрифт:
Да, я собиралась выкрасть ее обратно. Этот корабль, черт побери, принадлежал мне, и меня не волновал его текущий статус, пока он находился на Земле. Прежде, чем я покинула судно, СУЗИ сказала: «Предоставь это мне». Я могла только довериться ей.
Вторым пунктом было «Помни о своей человечности». Призрак нарушил это правило давным-давно, но я не собиралась следовать его примеру. Моя человечность являлась моим кодексом, и только благодаря ей я знала, что поступаю правильно. Этот свод содержал много правил, главным из которых было «не убивать гражданских». Я уже нарушила его триста тысяч раз, но не собиралась делать из этого привычку. Порой цена оказывается слишком высокой.
Существовал еще один аспект этого пункта, который возвращал меня к моей последней беседе с
Жнецы полагали, что это ничего не стоит, и за это я ненавидела их. Они не понимали того, о чем взялись судить, потому что неспособны были чувствовать. И что бы они ни думали, они не являлись богами. И их можно было убить. Я уже уничтожила одного и покончу с остальными точно так же. Я найду способ.
И эти мысли подводили меня к последней записи – третьему приоритету, следовавшему за первыми двумя.
«Убивай Жнецов». Здесь не было места компромиссам. Сарен был одержим идеей эволюции органической жизни, он хотел присоединиться к ним, и они просто превратили его в свою игрушку. Призрак хотел изучать их, хотел присвоить их невероятную мощь, подчинить себе существ, которых он не в состоянии был даже постичь. Я не повторю его ошибки. Я убийца, лучшая в своем роде, и я убью их безо всяких раздумий. Моя рука не дрогнет до тех пор, пока сердце бьется в груди.
И в то время, как Жнецы приближались, а дни проходили впустую, эти мысли не покидали меня, заставляя оставаться сильной.
Они помогут мне пережить шторм, позволят остаться в живых.
========== Молчание ==========
2186 год. До вторжения Жнецов осталось четыре месяца
Кейден
Я закрыл папку и положил ее на стол, а затем, откинувшись в кресле, тяжело вздохнул и попытался переварить все, что увидел. Я знал, что информация неполна – отчеты с миссий были обрывочными - в лучшем случае краткое изложение – но даже имеющиеся сведения… по меньшей мере поражали. «Цербер» завербовал Шепард, чтобы совершить невозможное, и именно это она и сделала. Со всех уголков галактики она собрала группу разношерстных индивидуумов – лучших из лучших в своем деле, научила их доверять друг другу и превратила свою команду в многорасовую семью. Ради каждого из них она прошла огонь и воду, добившись абсолютной преданности.
Джена умела понравиться. Меня всегда это удивляло, учитывая, насколько невыдержанной и резкой она частенько бывала, но… что-то в ней заставляло вас пытаться стать лучше, стать похожими на нее. Горящий внутри нее огонь манил людей, и они шли за ней куда угодно, помогали в любом ее начинании. В те же редкие мгновения, когда вам доводилось почувствовать тепло ее души, вы считали себя самыми счастливыми на свете.
Я вспомнил, как Джена смотрела на меня на Горизонте, как она поджала губы, осознав, что на этот раз я не последую за ней. Неужели все, случившееся прежде, было игрой? Может быть, та уязвимость, что она показала мне когда-то, являлась всего лишь тщательно продуманным ходом, призванным привлечь меня на ее сторону? Эта возможность казалась мне столь же вероятной, как и все остальные невообразимые вещи, произошедшие в последнее время. Я так давно не видел ее.
Я даже не знал, какой вариант бы предпочел: чтобы она притворялась, чтобы на самом деле была предательницей, и в таком случае женщины, по которой я сходил с ума, не существовало, или чтобы оказалась настоящей – жертвой обстоятельств, отчаянной и одинокой, в то время как я просто отказался слушать, и тогда…
Черт, я понятия не имел, что
Я посмотрел на часы – до прибытия на Землю осталось два часа – и вытащил последний планшет. Когда я включил его, содержащаяся на нем информация автоматически раскодировалась, и на экране появилось слово «Лазарь». Мне и прежде доводилось слышать его в контексте обсуждения деятельности «Цербера» - специалисты разведывательной службы предполагали, что именно так назывался отдел, занимавшийся этой конкретной миссией. Но я знал, что у этого слова было и другое значение. Так звали героя древней истории, который, пролежав несколько дней мертвым, вернулся к жизни.
Я пролистал файлы, походящие на записи персонального видеожурнала. Автором каждого из них являлась оперативник Лоусон – я держал в руках ее личные отчеты. Она была верноподданной «Цербера», а следовательно, мне представилась возможность взглянуть на события с их точки зрения, попытаться понять, что они планировали для Шепард. Несколько записей, очевидно, отсутствовали, однако остальных было более чем достаточно для того, чтобы составить целостную картину.
Я выбрал случайное видео – одно из первых – но изображение, появившееся на экране, стало для меня полнейшей неожиданностью. Моему взгляду предстала лаборатория, оборудованная по последнему слову техники и изукрашенная символами «Цербера», а в центре помещения на металлическом столе лежало то, что корректно можно было назвать частично прикрытым телом, однако слово «труп» подходило куда лучше. Что это, какой-то морг? Камера взяла крупным планом левую половину тела, и я заметил, что обе конечности - от локтя и от колена – отсутствовали, а на месте чудовищных ран из обгоревшей плоти торчали осколки костей. Лицо было совершенно неузнаваемым, большая часть кожи обуглилась. Я видел много смертей, однако подобное зрелище не оставило меня равнодушным. Резкий свет придавал изображению тошнотворную реалистичность.
«Как вы видите, наихудшие повреждения пришлись на эту сторону, - произнес за кадром женский голос с весьма специфическим акцентом, часто присущим богатым колонистам. – Мы предполагаем, что именно в этих местах произошел разрыв скафандра при входе в атмосферу, однако нам неизвестно, как именно это случилось».
Казалось, мои внутренности вдруг свернулись в тугой узел, страх сковал горло. Неужели это?..
«Первые тесты показали, что мозг и внутренние органы сравнительно целы, хотя, разумеется, технически она мертва. Но поскольку смерть стала следствием удушья, а не физической травмы, мы высоко оцениваем наши шансы».
Запись длилась еще несколько минут; голос продолжал объяснения, которых я не понимал, используя при этом слова, которых я никогда прежде не слышал. С ужасом я вдруг осознал, что вижу перед собой. Изображение резко дернулось, и камера переместилась к правой стороне тела.
На поверхности стола лежала рука – вялая, безжизненная и покрытая ожогами. Камера сфокусировалась, стало чуть светлее, и я заметил, что уцелевшие ногти до сих пор окрашены в бутылочно-зеленый цвет. Воспоминания о той ночи, что мы впервые провели вместе на Цитадели, нахлынули сокрушительной волной: ее пальцы, кокетливо поигрывавшие стаканом, ее бедра, чуть сместившиеся ближе ко мне. Я вспомнил последние проведенные с ней часы, ее руку в моей руке и коротко остриженные ногти того же самого цвета, как и на мертвых, почерневших пальцах на экране. Мне вдруг стало трудно дышать.
Камера переместилась к ее лицу с правой стороны, и хотя оно было обожжено и покрыто ранами, я узнал ее. Стоявший рядом врач приподнял веко, демонстрируя отсутствие реакции зрачка на свет; ее блестящие когда-то, янтарные глаза теперь выглядели безжизненными и тусклыми. К горлу подступила тошнота. Это действительно была она, и только сейчас, видя ее такой поломанной и обгоревшей, погибшей, в то время как я спасся, я осознал весь ужас произошедшего с ней. Мне с трудом удалось подавить рвотные позывы. Судя по дате, видео было снято чуть более двух лет назад, и она, очевидно, была мертва. Но ведь каких-то несколько месяцев назад она стояла передо мною – живая и невредимая всего лишь с новыми красными шрамами, испещрявшими ее лицо.