Свидетелей не оставлять
Шрифт:
– А чего, за сорок лет жизни и такое бывало. В общем, умник, начинай трудовую жизнь. Грузчиком устройся, хи-хи…
– Да пошел ты!..
Третья встреча произошла вечером, при обстоятельствах весьма неприятных. После известий, которые принес на хвосте Червяк, настроение у Глена было преотвратнейшим. Ему захотелось напиться до бесчувствия. Правда, он знал, что до бесчувствия напиваться не станет – никогда не пылал излишней страстью к горячительным напиткам. В пьяных компаниях обычно был трезвее других, так что когда на этой почве начинались дрянные истории, держал ситуацию под контролем. Однажды после пьянки из пятерых собутыльников четверо оказались за решеткой – все, кроме
Часы показывали четверть одиннадцатого. Единственный в округе ночной ларек находился в нескольких кварталах от дома, в скверике около парфюмерной фабрики. На ларьке сияла подсвеченная вывеска – «ТОО «Барс». Раньше здесь царила тишь да гладь, ходили влюбленные парочки, люди выгуливали собак, все было пристойно. Теперь же стоял шум, рев мотоциклов, ругань, звон гитар, хрипение магнитофонов… Окрестные алкаши и шпана облюбовали это место для посиделок. Время от времени здесь разгорались скандалы, потасовки. Иногда появлялась милиция. Если проводилась масштабная операция, гребли всех подряд, а кое-кого и отделывали омоновскими дубинками. Года три назад пьяная толпа набросилась здесь на милицейский наряд, старшину милиции полоснули ножом по лицу. Началась стрельба, на поле брани осталось два тела с огнестрельными ранениями.
– «Амаретто» и «Токай», – процедил Глен, протягивая деньги. Всякую дрянь он не пил, предпочитал напитки с громкими, звучными названиями. Правда, никто не гарантировал соответствие наклейки содержимому, но все равно лучше пить это, чем мутную водку местного ликеро-водочного завода.
Глен сунул бутылки в пакет, рассовал по карманам сдачу. Тут все и началось…
Молодчиков было четверо. Семнадцати-двадцатилетние сопляки – допризывники или белобилетники. Они сидели на пластмассовых стульях у ларька и цедили уже не первую бутылку отвратительной краснухи. Во всю мощь ревел магнитофон, музыка напоминала буханье падающих с пятого этажа тазов и кастрюль. Сопляки были преисполнены ощущением собственной значимости, которое росло с каждым глотком вина. Предводителем у них был Коля Глюк – прыщавый пэтэушник, страшно гордый своими связями с блатными: пару раз ему довелось постоять на стреме, когда чистили склад парфюмерной фабрички. Глюку, как всегда после дозы вина, хотелось подраться. Если точнее, то в пьяном виде драться ему хотелось не всегда, а лишь на виду у компании, перед которой можно пофорсить, показать себя и, что самое главное, владея численным преимуществом, без особого риска отделать какого-нибудь лопуха. Ну а если быть совсем точным, то Глюку вовсе не драться нравилось, поскольку драка предполагала сопротивление объекта и можно было здорово схлопотать, – ему нравилось просто бить людей. В этом он чем-то был схож с тем, кому сегодня предстояло сыграть роль его жертвы.
– Э, ханурик, где такие кроссовки отхватил? – крикнул Глюк.
Не обращая внимания, Глен заворачивал пакет.
– Глянь, Серега, этот индюк с нами говорить не хочет. – Глюк положил ногу на стол.
– А по рогам ему, – беззлобно отозвался Серега, лопоухий, сгорбленный, с рыжим пушком на подбородке и по-мальчишески обиженным выражением лица парень.
– Да у него рогов нет. У него бабы нет, нет и рогов. Он педик.
– Кто педик? – спросил Глен. В нем поднималась ярость.
– Ты педик, – выпятил челюсть Глюк и положил вторую ногу на стол. – Чего выпучился? Хочешь, чтобы отодрали? Любишь это дело?
– Давайте вломим ему!
Тут из-за угла возник плечистый охранник в камуфляжной
– Глюк, ты чего раскричался? – осведомился он.
– Да ничего, – тот сбавил тон.
– Ты чего клиентов распугиваешь? Сиди тихо, не то так покатишься отсюда, что дорогу забудешь.
– Да плевать мне на этого педрилу. Пусть покупает, что хочет.
– Ты сам педрила, – сказал охранник. – Закрой пасть. Чтобы я больше тебя не слышал. Ясно?
– Ясно.
Год назад Глюк решил показать, что он здесь в крутых, и вместе с приятелями сцепился с «зеленым» – так прозвали охранников. Подъехала милиция, так что до серьезной драки не дошло. Но на следующий день Глюка затолкали в машину, отвезли за город и избили. Страшно и умело. Без переломов, но очень больно. В следующий раз пообещали убить, если что. Глюк им поверил. Они уехали, а он топал до города двенадцать километров. Чуть не околел от холода. После этого при виде зеленой формы у него начиналась нервная трясучка.
Глен сунул пакет под мышку, взглядом исподлобья сфотографировал всю компанию и положил «фотографию» на полку в своей памяти: может понадобиться.
Он понял, что за ним идут, когда пересекал бывшую баскетбольную площадку. Там они и нагнали его.
– Педик, погоди.
«Черт, – подумал Глен, – угораздило же выйти из дома без ножа». Он постоянно таскал с собой нож с выкидным лезвием, вся прелесть его заключалась в том, что он не считался холодным оружием, поскольку свободно продавался в ларьках, но отправить на тот свет им можно без особого труда. В его руках эта вещь уж точно была далеко не шуточной. Дело даже не в ловкости и силе, а в уверенности, что ты можешь убить. Глен – мог. Еще как мог.
– Чего, педик, раком хочешь или еще как-то? – дебильно заржал Глюк. Смех у его приятелей был не лучше.
От шпаны можно ждать чего угодно, поэтому, как ни душила Глена злость, он смог произнести примирительно:
– Парни, давай разойдемся мирно. Меня тут каждая собака знает. Две ходки.
– Испугал. Хоть двадцать две. А ты там тоже педиком был? – опять заржал Глюк.
– Ах ты тварь! – Глен все-таки вышел из себя. Он выхватил из пакета бутылку «Токая», разбил ее о железные поручни, зажав в руке острую «розочку». Он сделал шаг навстречу, и острое стекло со свистом рассекло воздух перед лицом Глюка. Тот отпрыгнул как ошпаренный.
– Ты чего, спятил, в натуре, да?
– Я тебя сейчас, суку, мочить буду! – крикнул Глен.
– Ты чего, псих, в натуре, да? – По петушиному голосу Глюка было видно, что он уж и не рад, что связался с фраером.
Кто-то из компании вынул заточку.
– Ну, ты, брось, а то порежу!
– Иди сюда, если смелый! Давай, щень!
Парни расступались. Они начинали осознавать, что им лучше было поискать объект попроще. А Глен закусил удила. В такие моменты его ничто не могло остановить, даже инстинкт самосохранения отступал на второй план. Он готов был драться до конца.
– Ну, подходите! Перья у вас, да? Биться будем на смерть! Тройку из вас я замочу. А то и всех… Ну, кто первый?!
Глен выигрывал. Это поняли все. Он немного расслабился – и допустил ошибку. Сергей поднял с земли увесистую доску, крикнул: «Бей гада!» – и ударил Глена. Нанесенный наугад удар оказался удачным. Он пришелся по руке, и «розочка» упала на землю. Вся стая бросилась на жертву.
Глен впечатал кулак в губы Глюку, ощущая, как они превратились в кровавое месиво. Кому-то наподдал ногой. Парни действовали неумело, мешали друг другу. Наконец они достигли своей цели: Глен оказался на земле. Его стали охаживать ногами. Шобла свирепела с каждым ударом.