Свидетелей не оставлять
Шрифт:
– Меня два года не было.
– Все равно ты в авторитете. Попытайся узнать, кто меня так.
– На хрена козе баян?
– Пригодится.
– Попытаюсь, – без особого подъема сказал Гусявин.
– Я в долгу не останусь…
Каждый выпил уже по полтора литра пива. На Гуся-вина, как всегда после такой дозы, нашло минорное настроение.
– Не нравится мне на воле, Глиня. Смотри, корефаны бывшие от жира лопаются, космогоническими бабками ворочают. Ссучились все. Никакая дружба, ничего не имеет значения. Не успел в колею попасть, хапнуть – отодвинься, не занимай проход. Чувствую, не приживусь я. Опять придется по квартирам лазить. Ткнулся в несколько мест – без толку.
– А
– Опасно. И не шибко наваристо.
– Смотря куда лазить.
После еще одной кружки Глен задумчиво протянул:
– Каждый имеет то, чего достоин. Делает то, что может.
– А почему мы ничего не можем? Я кое-что, Глен, задумал. Правда, это не совсем удобно. – Лицо Гусявина после минутного сомнения просветлело. – А-а, где наша не пропадала! Неудобно на потолке спать – одеяло сползает. Есть у меня наколка. Нужно, чтобы было, кому все прибрать.
– Найдем, если дело стоящее.
Карликов обожал старые песни. Ему до смерти надоели попсовые шлягеры, которые с утра до ночи гоняли на работе – в ресторане «Русская изба». А эта песня так песня – за душу берет.
Он отбросил легкое одеяло (Голландия!) и потянулся к инкрустированной дорогими породами дерева тумбочке. Надо все-таки дочитать эту книгу. В свое время на того, кто не читал «Мастера и Маргариту», в приличном обществе смотрели как на недочеловека: да умеет ли он вообще читать?
Сейчас, правда, многое изменилось. Теперь вообще никто не считает, что приличный человек обязан уметь читать. Приличный человек должен иметь много «зеленых», в крайнем случае, «деревянных», именоваться дилером или менеджером и владеть собственностью. Зачем уметь читать, если есть видик и телевизор «Сони» на полстены, по которому тебе скажут все, что тебе надо знать. Кстати, ту же «Мастер и Маргариту» покажут, только куда интереснее, потому как Маргаритка там сиськами своими эффектно так играет… Да, грамота приличному человеку нужна, чтобы уметь прочитать и подписать договор…
В Карликове всегда жил дух противоречия. Правда, не настолько сильный и наглый, чтобы мешать ему жить, но вполне достаточный, чтобы иногда втихую напомнить о себе. Иногда ему хотелось делать то, что другие считают ненужным. И теперь, когда уровень окружающих его субъектов стал быстро приближаться к пещерному, он двигался вспять. Для чего и нужен был булгаковский роман, о котором он привык умно рассуждать и давать оценки композиции, стилю, отдельным эпизодам – в компании с журналистами, кандидатами наук, даже порой с достаточно известными писателями, – его, как и других, водили в «приличное» общество в качестве забавных зверушек. Вдруг оказалось, что «Мастер и Маргарита» действительно недурная книга и зря он откладывал ее раньше, раз пять, когда честно пытался приняться за ее освоение.
– Витя, кофе готов. Тебе с лимоном?
– Нет. Пять капель коньяка и пару бутербродов с датской салями. Не перепутай – с датской, а не с финской.
Карликов открыл книгу, прочитал страницу. Но настроение было не для чтения. Он откинулся на мягкую спинку кресла.
Его взгляд скользил по предметам обстановки. Резная горка с фарфоровыми фигурками, веджвудским столовым сервизом, безумно дорогим кузнецовским фарфором. Он ничего не покупал наобум. За небольшую плату консультировался у пожилого, постепенно спивающегося специалиста Акима Мироновича. Недавно Карликов узнал, что деньги можно вкладывать не только в золото, антиквариат, недвижимость, но и в книги.
Как-то он увидел в букинистическом магазине серую брошюрку с идиотским названием «Небесные верблюжата». Имя автора – Елена Гуро – ничего Карликову не говорило. Стоила эта брошюрка под шестьсот баксов. Вскоре по рекомендации продавца «Букиниста», толстомордого Альберта, он нашел консультанта и в этой области – слегка картавящего старичка библиофила с седой бороденкой. Михаил Львович долго мог объяснять, что значат для человечества книги «Садок судей», «Танго с коровами». Нужно быть полными идиотами, чтобы так называть книги, – в этом Карликова никто не мог переубедить. Но еще большими идиотами надо быть, чтобы платить за эту галиматью, которую не заставишь прочитать ни одного человека, если, конечно, он не обладатель справки от психиатра, сотни тысяч и даже миллиона долларов, а именно во столько оцениваются они на международных аукционах. Сам Карликов такого собачьего бреда никогда не читал. Но эти серые брошюры двадцатых годов были очень хорошим вложением капитала.
Карликов зевнул, повел плечами, опять зевнул, сунул ноги в тапочки фирмы «Симод».
– Валентина, я иду пить кофе.
Холеный пушистый ленивый кот Семен Семенович, коротко – Сэм, потянулся и прошествовал в комнату. Его дымчатый хвост распушился и стал чуть ли не толще туловища. Неожиданно резво Сэм вспрыгнул на крышку довоенного немецкого пианино «Schmidt und Sohn», оттуда фыркнул на американского кокера Армстронга, с которым был вынужден делить эту квартиру.
– Я тебе!.. – Карликов лениво погрозил пальцем пушистому любимцу.
С кухни доносился неповторимый аромат только что сваренного свежесмолотого кофе, предварительно поджаренного в духовке по всем правилам.
Карликов примостился на красном, гармонирующем с белой кухонной мебелью диванчике. Кухня была оборудована по высшему классу. Комбайн, машинка для открывания консервов, кофемолка с дистанционным управлением. Валентина шага теперь не сделает без всей этой техники. Тарелку не вымоет, если вдруг заело моечную машину «Крупс». Так и должно быть. Прошли те времена, когда нужно было скрывать свои деньги. Теперь никого ничто не волнует. Никого не интересует, на какие такие шиши возводит обычный русский бармен Карликов под городом дом с пятью балконами. И никого не колышет, что у Карликова новенький «Вольво» и еще «девятка». Раньше обэхээсники при самом лучшем к нему отношении все равно встали бы на дыбы: зарвался, мерзавец! Самые крутые цеховики скромно ездили на «Запорожцах», и не горел у них в груди пламень амбиций, потому что знали – высовываются только дураки, которым надоела свобода. Это шелупонь всякая, кепкари кавказские, норовила на «Форде» или «Волге» подкатить, да и то боялась. Сейчас все, проехали. Сколько напер – можешь все напоказ выставить. Если рэкета не боишься.
Карликов вытянул ноги. Обычно после смены они гудят и ноют. Не так-то легко простоять несколько часов. За просто так деньги не платят… Он подумал, что любит эту жизнь, и не против, если она протянется как можно дольше. Поэтому он в последнее время вплотную занялся здоровьем. Валентина тоже была солидарна с ним. Они не пили, не курили. Лишь изредка он позволял себе выкурить сигаретку «Данхилл» да вечерком пропустить глоток коньяку «Двин», «Реми Мартин», на крайний случай полстаканчика портвейна «Крымский южнобережный». Каждый год – санаторий, где тщательнейшим образом выполнял все назначения врачей. Два раза в неделю – бассейн с услугами Эльзы, прекрасной массажистки. Ну а еще для успокоения нервов в прошлом году – круиз по Средиземному морю на пароходе «Тарас Шевченко» в каюте люкс. В этом году будет Италия. Почему известный режиссер сказал, что так жить нельзя? Так жить можно!