Свидетели
Шрифт:
Жув взывал к чувствам присяжных: опытные адвокаты учили его, что тут можно не опасаться переборщить.
— Не под влиянием ли этих неудачных родов, не боясь ли смерти, если ей снова придется рожать, Мариетта Ламбер и прибегала к средствам, осуждаемым законом и моралью?
Адвокат описывал жизнь лишенных родительских обязанностей супругов, которым семейный очаг заменили бары, рестораны, вино и танцевальные площадки.
— В погоне за наслаждениями Мариетта встречала разных мужчин, в том числе почтенных граждан и уважаемых отцов семейства, которых избавили от стыда фигурировать на процессе
Ломон был удивлен этим хитроумным ходом Жува. Защитник не стал чернить Мариетту, чтобы тем самым обелить ее мужа, а призвал проявить жалость к обоим этим обломкам семейной катастрофы, связанным единой судьбой.
— Разве Ламбер помышлял о разводе? Пытался создать семейную жизнь на стороне? Нет! Нет, потому что любил Мариетту, знал, что нужен ей, верил, что когда-нибудь она вернется к нему. Признание, которое он сделал девушке, дававшей показания перед вами, господа присяжные, и в котором хотят усмотреть угрозу жизни его жены, показывает, если мы призадумаемся над ним, нечто совсем иное — тоску по чистой и нормальной жизни. Что прошептал он в те минуты, когда обычно произносят совсем другие слова? «Вот была бы ты моей женушкой, я сразу бы сделал тебе ребенка». Он добавил еще одну о многом говорящую фразу: «Да такой, как ты, сам бог велел иметь детей».
Обвиняемый порою много пил, как пьют те, кто убежден, что жизнь их безнадежно испорчена. Следует, однако, отметить, что эти выпивки никогда не мешали ему на следующий день являться на работу.
Жув говорил дрожащим прерывающимся голосом; чувствовалось, что адвокат по-настоящему взволнован.
— Каждый год, господа присяжные, в крупных городах Франции, на пустырях и в реках находят тела убитых женщин. В девяти случаях из десяти это проститутки или женщины, ведущие такой же образ жизни, как Мариетта Ламбер. У какого сорта мужчин вызывают они непреодолимое патологическое влечение, которое побуждает последних убивать свои жертвы, а нередко и уродовать труп? На этот вопрос дать ответ почти невозможно. Статистика подтвердит вам, что таких убийц задерживают крайне редко. Это наиболее таинственная глава в анналах преступности, и Мариетта Ламбер — еще один случай среди сотен ему подобных. Но если ее смерть похожа на многие аналогичные смерти и мы установили наличие всех признаков, характерных для таких преступлений, то почему же виновного на этот раз ищут среди ближайшего окружения покойной?
Квартал Буль д’Ор…
Жув населил его простыми честными людьми, напомнил о девочке, посланной за хлебом в булочную, но показал также крадущиеся вдоль стен тревожные тени — людей с расстроенной психикой, маньяков, которых влечет к себе мрачный лабиринт глухих переулков и тупиков.
Адвокат приводил цифры, почерпнутые у психиатров и социологов.
— Убийца Мариетты, господа присяжные, не обязательно выходец из низов, из простонародной и необразованной среды. Предшествующие примеры, наоборот, указывают, что такого рода преступники гораздо чаще — выходцы из состоятельных слоев общества.
Ламбер, морща лоб, словно студент на лекции, внимательно слушал. Присяжным, как Ломону показалось, было явно не по себе, но они ловили каждое слово защитника.
Сочтя доказанным, что убийство Мариетты — дело рук сумасшедшего или дегенерата, Жув указал на подсудимого и воскликнул:
— И вот сегодня обвиняют человека, который в течение шести лет…
Он попытался далее доказать, что Ламбер был не в состоянии совершить вменяемое ему преступление. Защитник, как и д’Армемье, рассмотрел, но под другим углом зрения, путь, который проделал Ламбер, переходя из бара в бар, и почти все время в одиночестве.
Соседка видела, как он, пошатываясь, переходил улицу.
Девочка, возвращавшаяся из булочной, была от него в нескольких шагах, когда он толкнул дверь, вошел в дом и выронил из рук бутылку красного вина, которая упала и разбилась.
Разве не правдоподобно утверждение обвиняемого, что он свалился затем мертвецки пьяный на первых же ступеньках лестницы?
Можно ли предполагать, что позднее, причем до одиннадцати часов вечера, он настолько протрезвел и собрался с силами, что сумел убить Мариетту и отнести ее тело на железную дорогу?
— И пусть мне, прежде всего, объяснят, для чего ему понадобилось относить ее на рельсы. Для того, чтобы труп не могли опознать? Но ведь зеленое пальто и красное платье его жены известны всему кварталу. Может быть, с целью убедить, что это несчастный случай? Но зачем Мариетта пойдет ночью одна на железную дорогу?
Жув, видимо, обрел уверенность в себе — недаром, отклонив версию убийства из ревности, которая позволила бы говорить о смягчающих обстоятельствах, он с таким же пренебрежением отметал теперь версию о несчастном случае.
Тот самый Жув, который три дня назад советовал своему подзащитному признать себя виновным, шел теперь ва-банк.
Его удачной находкой явилась параллель между смертью Мариетты Ламбер и смертью многих женщин легкого поведения, чьи трупы обнаруживают подчас за какой-нибудь изгородью и тайна гибели которых навсегда остается нераскрытой.
Этот аргумент явно произвел впечатление на присяжных. Отныне мотивов убийства искать больше не приходилось, и Ламбер меньше, чем кто-либо другой, был способен его совершить.
— Господа присяжные, обвинение не представило ни одного вещественного доказательства, в том числе орудия преступления. Что же касается разных гадательных версий…
Ломон не без досады следил, как Жув пользуется доводами, которые он ему косвенно подсказал.
— …то я могу в течение нескольких минут выдвинуть столько же подозрений против, по меньшей мере, полудюжины лиц, и, если бы ваши суждения покоились на таких случайных посылках, никто не был бы застрахован от самых тяжких обвинений. Мы даже видели здесь двух свидетелей, которые…
Конец речи своей сентиментальностью смахивал на душещипательный роман.
— …и я верю, что вы оправдаете этого человека, который в течение ряда лет тщетно силился создать достойный семейный очаг. Как знать, не станут ли завтра некоторые его слова пророческими? Разве не сказал он: «Может быть, у нас когда-нибудь будут дети?»
Жув передергивал. Он цитировал не совсем точно. К тому же, было рискованно напомнить присяжным об Элен Ардуэн, связь Ламбера с которой прокурор д’Армемье вначале хотел использовать как мотив для умышленного убийства, хотя впоследствии от этого от казался.