Свингующие пары
Шрифт:
Никакой Алисы-ведьмы не существовало.
Я все придумал. Был чародей Владимир – владеющий миром злой волшебник, – и он разрушил Алису. И она, не выдержав, умерла. Я создал стерву, я наделил злыми чарами, оснастив ядовитейшим жалом, и я же погубил, вырвав это жало. Она была моим творением от начала и до конца. Я вдохнул жизнь в прах, и я выдохнул жизнь из праха. Алиса была мертва, она выпила, как и обещала, все снотворное, что было в доме. И, пока я трахался с Лидой на съемной квартире, она умерла. И мне не хватило сил позвонить в полицию. Я просто оставил тело наверху, в спальне, и пошел
Ничего не изменилось, она не шевелилась.
Я укрыл – украл – лицо жены покрывалом от всего мира, и чувствуя, что морок окутывает меня, морок бездействия, переоделся, и поехал в город. Пил там, не очень много, в ожидании вечерней свинг-вечеринки. И пришел туда, и был пропущен на правах друга хозяина и постоянного гостя дома, хотя пришел один, что, вообще-то, запрещалось. Мужчина и женщина или две женщины. Таков закон.
Я прошел поворот, к которому нельзя будет вернуться, понял я. Надо возвращаться домой и вызывать полицию и врачей.
И я это сделал.
***
…Я знал, что ты не вызовешь «Скорую»,сказал он, хихикнув.
Судя по голосу, Диего говорил откуда-то из консервной банки. Автомобиль, понял я.
Я позвонил ему, как только дочитал – водя головой, словно нищий, подбиравший монетки, – все распечатки переговоров Алисы в тот, последний день. Я не рассчитывал услышать Диего. На поминках он блефовал, чтобы выиграть время. Он его выиграл. По его голосу я понял, что он в дороге. Но еще в зоне досягаемости телефона.
Ты в Молдавии,сказал я.
Уже горы Румынии,сказал он сладко.
Лаку Рошу,сказал он, и я почувствовал неестественную сладость консервированного, искусственного, меда, который нам подавали в маленьком отеле на несколько семей в Лаку Рошу, – горном курорте, деревушке, спрятанной в тумане у подножия горы и у берега горного озера, – на возвышенном плато, растянувшемся где-то под облаками расслабленным зеленым зверем. Это значило, что через несколько минут связь пропадет, и Диего исчезнет для меня навсегда.
Ну, ты хотя бы Анну-Марию прихватил,сказал я.
Тебе-то что,сказал он.
Должен же быть в этом мире хотя бы один человек, которого ты не предал,сказал я.
И если это не твоя мать, и не ты сам, то пусть хотя бы будет твоя сестра,сказал я.
Враждебное молчание, шум вдалеке. Я попытался представить себе горный водопад, хотя это вполне мог быть грузовик, приближающийся навстречу машине Диего с посольскими номерами. Это все,сказал он, лениво любопытствуя.
Дай ей трубку,сказал я в бессильном гневе.
Снова молчание, шум. Потом я услышал голос Анны-Марии.
Здравствуй, милый,сказала она, со мной все в порядке.
Кто бы сомневался,сказал я, закипая гневом все больше, но чувствуя и облегчение. А теперь верни ему трубку,сказал я, слыша одновременное – дай мне трубку. Ну, что теперь,сказал он. Ты обещал,сказал я. Что,сказал он. Ты обещал мне, что ни слова про то, что я сделал ребенка Лиде, не скажешь Алисе.
А я и не сказал, сладкий,сказал он.
Ты что, правда педик,сказал я, и мы коротко хохотнули. Приближалось плато Вранча, это значило, что его телефон замолчит навсегда. Я не был уверен, что оттуда он не повернет снова в Молдавию, чтобы сесть на самолет и улететь в направлении Малайзии. Или французской Гвинеи. А может, Одессы, а оттуда пароходом – в Турцию, и… Маршрут будущих передвижений Диего мог быть самым разнообразным. Никакими связями, – чтобы попробовать вычислить его месторасположение, и, тем более, остановить его в пути, – я не обладал. Да и не стал бы этого делать. Партию мы сыграли. Оставалось узнать кое какие детали.
Знаешь, амиго,сказал Диего.
Господи ты боже мой,сказал я.
Местечковый кишиневский еврейчик, мы же все про тебя знаем, так какого дьяво…сказал я.
Амиго, да я просто-напросто привык,сказал он слегка жалобно, и я понял, что это правда.
Да, амиго,сказал я, глядя на зеленую краску, ссохшуюся на скамейке. Ощущая чугунный холод поручня, и могильную тяжесть земли, к которой оказались навсегда прикованы мои ноги. Земли, в которой лежала сейчас Алиса. При мысли об одиночестве жены сейчас, в земле, я едва не расплакался, и решил пойти на кладбище после разговора с Диего.
Почему ты рассказал все Алисе,сказал я.
Богом клянусь, я тебя не оставлю, ты нарушил условия договора,сказал я.
Амиго,сказал он, я всего лишь все каникулы попользовался твоей женой за то, что ты попользовался моей сестрой. Но я тебя честно предупредил, напомнил он. Ничего Алисе я не рассказывал,сказал он.
Почему же она убила себя,сказал я.
Амиго, как-то раз меня бросила девочка,сказал Диего. Кажется, восьмой класс. Это был еще Кишинев, ты сам понимаешь, сколько шансов было у невысокого толстенького еврейчика с сильной близорукостью и смешным хохолком…сказал он. И вот, пару недель спустя я дошел: словно грешник на пароварке, на медленном огне, знаешь,сказал он. Ты начал пить и курить,сказал я насмешливо. Хуже,сказал он серьезно.