Свиток фараона
Шрифт:
— Я знаком с одним работником порта в Александрии, — нерешительно начал эк-Кассар, и Халима с надеждой взглянула на него. — Ну, конечно, знаком не так уж близко, но мне известно, что он продажен до мозга костей. Фунты действуют на него подобно опиуму. Он все сделает, как только увидит несколько купюр. Он ставил на кон свою должность, оставляя ворота складов открытыми. Люди из «Тадамана» вывозили американские и британские сигареты грузовиками. После совершенного преступления он снова запирал склады, а полиция гадала, куда мог исчезнуть товар.
— Нам не нужны американские сигареты! — неохотно бросил Омар.
— Да, — ответил Нагиб, — нам не нужны сигареты, но мы можем воспользоваться его помощью иначе.
— Да говори уже! — не сдержалась Халима.
— Я надеюсь, что Георгиос, так зовут этого работника порта (он греческого происхождения, как и многие жители Александрии), сможет провести нас мимо таможенников на корабль, который направляется в Европу.
— Как безбилетных пассажиров? — Халима нервно взмахнула рукой, возражая против такого варианта.
— Что значит «безбилетные пассажиры»?! Георгиос знает команды кораблей, а матросы не менее продажные личности, чем работники порта.
— Ты считаешь, что мы можем приобрести билеты в обход государственных ведомств?
— Я в этом уверен.
Халима тут же заволновалась, она была уверена, что деньги не имеют такого большого значения в этом предприятии. Она могла бы сдать в ломбард драгоценности, к тому же у нее был доступ к нескольким сотням фунтов наличными, которые аль-Хусейн держал дома.
— Он убьет тебя, если заметит пропажу, — произнес Омар, но в его голосе не чувствовалось озабоченности, потому что он понимал: это их единственный шанс.
Халима схватила Омара за руку.
— Я ни секунды в этом не сомневаюсь, — ответила она с горькой усмешкой, — но ему это не удастся. Я доверяю тебе.
Омар обнял ее.
Нагиб сидел в стороне, на свернутом ковре, а теперь встал на колени рядом с ними и тихо сказал:
— Только все должно произойти очень быстро! Когда аль-Хусейн заметит исчезновение Халимы, мы должны быть уже на корабле в Александрии. Ясно?
Омар и Халима кивнули.
— Будет лучше, если мы разделимся. Это значит, что каждому из нас придется добираться до Александрии самостоятельно. Даже тебе, Халима. Втроем или вдвоем будет слишком опасно.
— Хорошо, — ответил Омар, эти аргументы казались ему убедительными. — Но когда?
— Завтра, — коротко бросил Нагиб. — Нам больше нельзя терять времени. Первый поезд в Александрию отправляется около шести.
— Но это невозможно! — запротестовала Халима. — Аль-Хусейн уходит из дома только в девять. До этого часа я не смогу выйти, не вызвав подозрений.
Посовещавшись, они договорились, что Халима сядет на ближайший поезд в Александрию. Местом встречи они назначили башню у портового мола, где в любое время всегда много народа, а потому им не нужно будет опасаться, что их обнаружат.
Из складок платья Халима вытащила сверток с купюрами, на глаз разделила деньги и отдала Нагибу и Омару. Оба молча рассовали их по карманам. Потом Халима обняла Омара. Когда она резко и сильно прижала его к себе, Нагиб деликатно отвернулся.
— С помощью Аллаха, — произнесла Халима, прежде чем спуститься по узкой крутой лестнице вниз, — с помощью Аллаха нам это удастся.
Когда она ушла, Омар остался стоять как парализованный. Мысли ураганом проносились в его голове. Внутренний голос говорил ему: «Верни ее обратно! Тебе нельзя отпускать ее, только не в такой ситуации». Но другой голос призывал к спокойствию и рассудительности. Лишь втроем они могли преодолеть все превратности судьбы.
— Да ты дрожишь. — Нагиб подошел к Омару и взял его за руку. Но тот вырвал руку.
— Тебе не нужно стесняться, — проворчал Нагиб, — это не стыд, когда волнуешься из-за женщины. Ты ее очень любишь?
Омар не реагировал, но Нагиб и не ждал ответа.
Омар не мог заснуть в ту ночь в Каире, последнюю, как он думал. Молодого человека мучили навязчивые мысли о том, что ему придется покинуть страну насовсем. Никогда больше не почувствует он дыхания горячего хамсина, несущего песок и пыль, и вечного пресного запаха, который распространяется от берегов Нила. Никогда больше не увидит звезд южного неба, сверкающих, словно драгоценные камни. Омар с трудом представлял, как будет жить в чужой стране, говорить на иностранном языке, одеваться по-европейски. Омар любил Египет, любил свой народ, хотя мог бы и ненавидеть, что было бы неудивительно. В этой стране было всего два сорта людей — те, которые в тени, и те, которые на виду. Омар до сих пор жил в тени. Человек скорее привыкает к темноте, чем к свету.
Но одна мысль о том, что он может вместе с Халимой начать новую жизнь, вселяла в него мужество. На его губах неожиданно просияла улыбка, больше от неуверенности, чем от предвкушения радости завтрашнего дня.
На следующее утро в знак благодарности Омар оставил в конверте пятифунтовую банкноту и короткое письмо для хозяина ковровой лавки и отправился на базар к маленьким бесчисленным вещевым магазинчикам, где можно было купить поношенную одежду на любой вкус и любой кошелек. Во время побега они договорились переодеться в европейскую одежду, чтобы вызывать как можно меньше подозрений. Омар решил купить светлое белье, слегка расклешенные брюки и костюм с невероятно потертыми рукавами, дешевый и неброский, в котором он абсолютно не будет выделяться в толпе. У Омара также была британская парусиновая сумка цвета хаки, которая сохранилась у него еще со времен строительства железной дороги. В нее он сложил свои пожитки, надеясь, что она поможет скрыть его истинное происхождение.
После утомительного путешествия он добрался до Александрии. Как только Омар вышел из здания вокзала, он обратил внимание на то, что город выглядел абсолютно по-европейски и был не менее оживленным, чем Каир. Улицы производили приятное впечатление, ибо казались не такими запутанными, как безымянные переулки столицы.
Нагиб был уже на месте и очень волновался, потому что Георгиос, работник порта, после долгих уговоров согласился действовать лишь за двойной бакшиш. Нужный им корабль отправлялся в Англию через пять дней, и Нагиб не был уверен, сможет ли Георгиос помочь. На следующее утро из Александрии отплывал корабль в Неаполь, но команда находилась под постоянным наблюдением, потому что подозревали, что на этом корабле в Италию может бежать разыскиваемый националист. По крайней мере, такая неприятная статья была в газете.