Свобода
Шрифт:
На последней остановке профессор сошел и двинулся по темным улицам, чувствуя, что за ним кто-то шагает... Тяжело дыша, он вбежал в темный двор и спрятался за густыми деревьями, растущими между домами... Там он долго стоял, вслушиваясь в темное безмолвие, но ни единый шорох не донесся до его напряженного слуха. И тогда, немного успокоившись, он прошмыгнул в свой блок и, перепрыгивая через несколько ступенек, добежал до своих дверей, дрожащими руками долго нащупывал ключи, но никак не мог найти их... Тогда он, чуть не онемев от ужаса, заставив себя собраться, сконцентрировался, задержав дыхание, и, уже задыхаясь, проснулся...
С этой ночи ровно две недели повторялось
Но самое странное, - подумал профессор, переворачиваясь на другой бок, - что сны последних ночей стали существенно отличаться от тех, что он видел до сих пор... В последние ночи он стал ощущать во сне температуру воздуха, аромат деревьев, запах своего тела, вспотевшего от быстрой ходьбы, упругость почвы под ногами - все самые мелкие, несущественные детали...
К примеру, во вчерашнем сне профессору удалось каким-то чудом разглядеть шрам на уродливом лице своего преследователя, почувствовать круглую, похожую на пуговицу, железку, на которой он поскользнулся, а, свернув во двор, он заметил две тени, воровато выскользнувшие из соседнего двора, и услышал доносившийся из чьей-то квартиры тошнотворный запах подгорающего жаркого...
Эти сны, - размышлял профессор, чувствуя, как страх пронизывает все его тело, - день ото дня меняются со странной закономерностью, словно совершенствуясь в какой-то четкой последовательности, и что-то такое же непонятное происходит и с ним самим...
Из ночи в ночь по мере того, как во снах проявлялось все больше подробностей, его здоровье стало ухудшаться, и без того слабое сердце начало терять последние силы...
С началом этих кошмаров профессор забросил свою ночную "подготовку". Пластинку Моцарта еще неделю назад он завернул в газету, чтобы не увидели соседи, и выбросил в мусорный ящик во дворе, проигрыватель подарил бедному русскому соседу, живущему этажом выше. Несколько наиболее любимых старинных рукописей и книг сложил в ящик и засунул подальше от глаз в дальний угол стенного шкафа в коридоре. Теперь, чтобы восстановить нормальный сон он стал прогуливаться по вечерам, к книгам и близко не подходил. По телевизору смотрел только развлекательные программы, пил перед сном всякие успокаивающие настои. Но ничего не помогало.
Сны безжалостно застигали его еще в кресле перед телевизором, до того, как он гасил свет. Теплым туманом они обволакивали его тело и невидимыми крючьями крались из яви...
... А этой ночью профессор проснулся уже после того, как его сердце, можно сказать, остановилось.
... Этот сон начался в его кабинете... Парень в серой куртке появился в тот момент, когда у профессора на приеме был больной... Профессор сразу узнал его темно-бордовые туфли на высоком каблуке и серую клетчатую куртку... Дверь кабинета была, как обычно, слегка приоткрыта, и профессор видел его со спины. Человек в серой куртке осторожно оглядывался и с кем-то тихо говорил о нем... Оставив больного, профессор быстро вышел в коридор, но преследователь уже исчез... Профессор опять увидел его уже после работы. Тот стоял на трамвайной остановке напротив клиники...
... Нервно постукивая зонтом, профессор дождался трамвая, а потом уголком нервно дергающегося глаза всю дорогу видел, как преследователь сел в трамвай с задней площадки, как мелькает в толпе пассажиров его серая куртка. Сойдя на
Перебирая в памяти эти сны, профессор обратил внимание на одну деталь. С каждым разом он все глубже увязал во сне, который, словно трясина, засасывал его, сковывал все тело, и оттого все тяжелей было пробуждение...
В отличие от предыдущих снов, теперь профессор не мог просыпаться, когда ему хотелось. Он во сне все дольше задерживался у двери, а потом, после пробуждения ему все трудней становилось успокаивать готовое разорваться сердце.
А в последнем сне, когда профессор дрожащими руками шарил по карманам в поисках ключей, на нижнем этаже он услышал шаги своего преследователя. До сих пор такого не было.
...Это значит, - подумал профессор, - что с каждой ночью сны с какой-то закономерностью меняются и опасность все ближе и ближе. Следовательно, однажды этот человек нагонит меня, зажмет рот и навсегда остановит и без того больное сердце... Надо решиться и во сне подойти к нему, использовать все свое профессиональное умение, попросить извинения за слежку за ним в предыдущих снах, убедить его, что это получилось случайно, беспричинно, необдуманно, и тем самым разорвать заколдованный круг этих снов...
Этой ночью во сне профессор собирался выполнить задуманное, но с самого начала сна ему не удалось стряхнуть с себя ужас, охвативший его, едва лишь в коридоре послышался тихий шепот человека в серой куртке. Он не нашел даже сил подняться с кресла. И снова был вынужден отправляться на остановку напротив клиники, и опять до самого утра прятался по переулкам, за деревьями.
... Поднявшись с постели, профессор набросил на плечи халат. Пульс слабел и исчезал, как перестук колес уходящего поезда... Закутавшись в одеяло, он вышел на балкон, долго расхаживал, вдыхая всей грудью прохладный предрассветный воздух. Потом, прижавшись лбом к дверному стеклу, оглядел свою укромную комнату, - одинокую постель, выстроившиеся вдоль стен книжные полки, покрытые пылью книги, место, где стоял проигрыватель, недавно подаренный соседу, настольную лампу, которую еще недавно включал, готовясь предаться своим ночным развлечениям.
Его неуютная, убогая маленькая комната больше напоминала исследовательскую лабораторию, чем жилье человека...
...Эксперимент окончен, - подумал профессор, оглядывая комнату, результат налицо...
...Светало, розовый свет зари постепенно заполнял комнату, изгоняя растворяющиеся в наступающем утре ночные кошмары профессора...
***
... Шумные, как всегда коридоры клиники, казалось, жили своей жизнью, отдельной от тихих улиц еще спящего города...
... Стараясь избежать лишних встреч, надоевших приветствий с противно-искусственной улыбкой, профессор торопливо прошел полутемным, натертым керосином коридором в самый угол, где находился его кабинет.
Последнее время бодрые лица коллег, их быстрая походка, громкие голоса почему-то вызывали у профессора раздражение.
Он с облегчением вошел в кабинет, повесил на вешалку пальто, надел белый, накрахмаленный халат и снова вспомнил умершую три года назад жену...
После ее смерти халат профессору стирали больничные нянечки, но, несмотря на это, он каждое утро, натягивая халат, вспоминал о жене.
... По укоренившейся за много лет привычке профессор тщательно вымыл руки, расчесал перед зеркалом, висящим над умывальником, седые усы и волосы и огляделся.