Свобода
Шрифт:
– Спасите меня, профессор...
– Вы хотите сказать, что...
– Да, да... Избавьте меня от этих ужасных снов... Умоляю вас... они во сне могут увести меня...
– Кто - они?..
Академик придвинулся к самому краю стула, почти касаясь коленями пола...
– Я должен открыть вам одну тайну, профессор...
– словно не слыша вопроса, академик почти вплотную наклонился к профессору и зашептал: - Я знаю точно, эти сны - на самом деле не сны...
– Не сны?..
– переспросил профессор, глядя в глаза Сираджову.
Тот в эту
***
– Все, что я вам рассказал, профессор, на самом деле не сны, - с этими словами, академик многозначительно покачал головой.
– Как бы вам это объяснить. Все это, я, конечно, вижу после того, как засыпаю... но это не сон... Это...
– академик на миг умолк, глаза его болезненно сверкнули, но тут же угасли.
– Это... начало пути, ведущего туда...
– академик ткнул пальцем куда-то за спину.
– Куда - туда?..
– Туда...
– повторил академик, глаза его расширились от ужаса, он снова всхлипнул.
– Я не смерти боюсь, профессор... я...
– он снова перешел на шепот - боюсь заблудиться в тех снах... Время перехода в смерть во сне безгранично... я боюсь навечно остаться в тех темных переулках, где, умирая от страха, спасаюсь от своего палача... Вы меня понимаете, профессор?..
– Понимаю...
... Но профессор ничего не понимал, сны академика смешались с его собственными в странную, непостижимую картину...
...Трамвайная остановка, темные переулки, настойчивое преследование... все до ужаса было взаимосвязано... Оказывается, не только он хотел избавиться от кошмара черных страшных водоворотов...
– Я знаю, рано или поздно, мне не вырваться из этих снов...
– с тоскливой задумчивостью сказал академик, - но не это меня пугает... Я боюсь навеки остаться на этом страшном перепутье...
Академик умолк, казалось, он выбился из сил, блеск в его глазах угас.
– Эти сны - сущий ад, профессор, - еле слышно проговорил он.
– Там ад...
– Он снова замолчал, поднял голову и взглянул на профессора погасшим взором.
... Попыхивая трубкой, профессор молча смотрел на него поверх съехавших на кончик носа очков...
– Вот уже несколько месяцев я работаю над одной темой...
– академик говорил так слабо, что создавалось впечатление, будто говорит вовсе не он.
– ... И вот с самого начала работы я в таком положении... словно попал в какие-то сети, капкан... В таинственный, опасный, невидимый капкан... Который месяц я не могу избавиться от этих кошмаров... Хотел даже сжечь все свои записи, но не решился... Да и разве можно сжечь свои мысли, профессор?!.
Он несколько мгновений растерянно смотрел на профессора, потом, устало вздохнув, продолжил:
– Я в этой работе затронул некоторые запретные темы... И, думаю, из-за этого и начались преследования...
– Запретные темы?
– профессор с недоумением посмотрел на академика. Какие?
– спросил он, чувствуя, что теряет голову в этой путанице. Для него уже не имело значения, нормален академик или болен. И от этого только сильней сжималось сердце...
... В глубине глаз академика мелькнул ужас. Взглянув на профессора, он ткнул пальцем вверх.
... Профессор отложил потухшую трубку... Потер холодными онемевшими руками лицо...
Кто-то тихо постучал, потом дверь скрипнула. В кабинет заглянула дежурная в белой шапочке.
– Профессор, здесь больные интересуются, будет ли прием?
Профессор непонимающе взглянул на нее, потом торопливо пробормотал:
– Нет, нет... Завтра, завтра...
А академик, казалось, выговорившись, с чувством исполненного долга молча сидел, уставившись в пол.
Профессору никак не удавалось привести в порядок мысли. Свои сны за прошедшую неделю, сны академика, этот разговор... Ад... запрет... страдания...
Одно только было ясно: академик совершенно здоров.
Его логика, страх, разговор, выражение глаз - все свидетельствовало о муках нормального человека.
И, кроме того, академик пересказывал его же собственные сны, которые довели самого профессора до сердечной болезни... Вселить сейчас в сознание академика сомнения - значило бы вселить эти же сомнения в собственном сознании...
Профессор мучительно размышлял, внимательно наблюдая за продолжавшим глядеть в пол академиком...
Странным было то, что академик чем-то походил на сумасшедшего...
Слушая его все это время, профессор одновременно перебирал в памяти сотни прочитанных книг, рукописей, информации - старую и свежую, большую и мелкую - по теории психиатрии, но не мог вспомнить, чтобы хоть где-то рассматривались сны, снящиеся двоим людям одновременно...
В памяти всплыла только маленькая заметка, прочитанная в прошлогодней "Науке и жизни" о двух сестрах, очутившихся во сне в одном и том же месте. Это можно было бы объяснить родством и обычным беспокойством. А чем объяснить этот случай?..
... Академик все так же молча смотрел в пол...
– Вы можете описать того человека?..
– профессор поднялся, сунул руки в карманы халата.
– Описать?..
– встрепенулся, словно пробудившись, академик.
– Ну, к примеру, как он выглядит, молод или стар?..
– Он молод...
– сразу ответил академик, и в его глазах мелькнули искры надежды.
– Лица его точно описать не смогу, но роста он высокого, широкоплечий... в такой сероватой клетчатой куртке...
При последних словах академика профессор почувствовал, как по телу разливается слабость...
... Может, он что-то путает?!. Может, академик что-то путает... Или по какой-то намеренной ошибке мешает одно с другим?!.
Он отвернулся к окну, пряча лицо от академика, и, ощущая гул в ушах, посмотрел на улицу.
Этого не может быть... Этого никак не может быть...
Гул заполнил весь мозг, стиснул уши...
Академик приблизился, встал за его спиной.
– Умоляю, профессор... Я вижу, вы можете что-то сделать... ничего от меня не скрывайте... Вы же обещали, сказали. Что будете говорить со мной как коллега...