Свобода
Шрифт:
...Разорвав пакет упаковки, профессор вытащил все тонкие иголочки, которыми сорочка была напичкана, как шипами, потом долго гладил ее на кухне. От нагретого под утюгом белого хлопка шел какой-то знакомый родной запах. Он наклонился, понюхал сорочку...
...Это был запах савана...
***
...Спустя несколько минут профессор был уже перед величественным зданием с белыми мраморными колоннами, окруженным елями, чинарами, кустами акаций...
Все произошло почти мгновенно, как во сне. Он помнил только, как сел в черную с затемненными стеклами длинную машину, беззвучно въехавшую и стоящую в
...Едва он вышел в украшенном цветными клумбами и фонтанами дворе резиденции, машина мгновенно исчезла. Уехала ли, вознеслась ли в небо или скрылась в каком-то подземном гараже - осталось для профессора загадкой...
...Любуясь резиденцией, он продолжал стоять во дворе, тишину которого нарушали лишь легкий шорох деревьев и редкие голоса птиц.
...Вот оно, это таинственное место, которое так страстно мечтали угадать и главврач, и министр... Теперь ясно, почему в таком строгом секрете держали это место и человека, живущего здесь...
– думал профессор.
Обводя взглядом таинственный двор - ажурные скамейки, устланные мрамором дорожки, фонари по краям дорожек - профессор подумал о возможных болезнях обитателей этого дома.
Да, среди этой сказочной красоты, в окружении странных, похожих на восковые, цветов, фонтанов с мраморными статуями, с огромной, короноподобной верандой не трудно и заболеть.
...Нервно перебирая пуговицы пальто, профессор чувствовал, как фонари, светящие в надвигающихся сумерках янтарным светом, зеленые кусты акации, утратившие при освещении свою естественность и казавшиеся из какого-то сна, таинственные дорожки, исчезающие в чаще деревьев, одиночество, пропитавшее эту неземную красоту, медленно вселяют в его душу ужас...
Профессор поднял глаза к небу... Этот загадочный двор с мраморными фонтанами, восковыми елями, казалось, отражался и в небесах... Или это ему так казалось?!.
Опустив голову, снова запрокинул ее и вгляделся внимательней... Поднимающийся ветер стремительно нагонял огромные клочья туч, скрывших картину, только что увиденную или померещившуюся профессору.
Потом долго пытался вспомнить небо над своим двором, но не смог. Как будто над ним никогда и не было неба. А здесь и небо было странным. Тут в памяти профессора невесть откуда всплыла строчка из Конституции: "...воздушное пространство, принадлежащее стране, также является ее достоянием и принадлежит только ей..."
Помнится, он прочитал эту забавную статью Конституции покойной жене. Как это небо может принадлежать стране?..
А облака, проплывающие по этому пространству и через несколько часов оказывающиеся уже совсем далеко?!. Кому принадлежат они?.. Какое отношение может иметь небо к территории, а территория -
Но теперь профессору стало стыдно за свои глупые сомнения. Воистину, небо очень тесно связано с территорией...
– решил он.
– Просто неточно, несколько туманно сформулирована та статья в Конституции: наверное, не небо принадлежит территории, а территория - небу...
...Однако самым странным - рассуждал профессор так, словно пересказывал кому-то увиденное, - были двое вооруженных часовых в черных беретах, стоящие у дверей с затемненными окнами. Ни разу даже не взглянув на него, они неподвижно, как статуи, стояли, глядя друг на друга. И вокруг не было ни души. Так перед кем же эти солдаты стоят в таких напряженных позах?.. Может быть, это из-за него?.. Создавалось впечатление, что ни в доме, ни вокруг нет ни души. Как будто его обитатели, получив какое-то срочное сообщение, поспешно собрались и навсегда покинули эти места.
Снова вспомнив черную машину и ее безмолвного шофера, профессор медленно поднялся по мраморным ступенькам.
Белый мраморный пол вестибюля ярко блестел в лучах множества ламп. Это профессор увидел из-за огромных стеклянных дверей, ведущих на первый этаж.
Не входя в резиденцию, он посмотрел на розовощеких часовых, уставившихся друг на друга, хотел им что-то сказать...
Но те его словно не замечали, глаза их какими-то прозрачными невидимыми нитями были привязаны друг к другу.
...В вестибюле, гулко стуча стоптанными ботинками по мрамору пола, он осторожно прошел к середине, поправив на носу очки, рассмотрел белые колонны, с четырех сторон поддерживающие потолок, такие же белые мраморные ступеньки, с двух сторон вестибюля ведущие на второй этаж, огромную стеклянную веранду, поблескивающие сквозь ее стекло огни города и далее, за городом - бездонную, бескрайнюю темноту моря...
– Профессор Вейсов?!.
...Откуда-то справа открылась дверь, из нее вышел молодой полный мужчина и бодрым шагом направился к нему.
– Да...
– почему-то виноватым голосом ответил профессор.
Молодой человек подошел к профессору, обратив к нему розовое лицо, показал на бесчисленные обитые бархатом кресла, выстроившиеся вдоль стен вестибюля:
– Прошу...
На лице его было неприятное выражение презрения, смешанного с иронией.
...Осторожно, чтобы не поскользнуться на блестящем полу, профессор прошагав, сел в одно из кресел.
Молодой человек скрылся в той же двери, из которой появился. Оттуда иногда доносились разные звонки, звуки переговоров по селектору.
Профессор оглядев вестибюль, с его места казавшийся еще величественней, понял одно... ...Этот безлюдный, холодный дворец, этот прозрачный вестибюль чем-то напоминали его сны...
Если бы сейчас из-за этой белой колонны появился человек в серой клетчатой куртке, темно-вишневых ботинках на высоким каблуке, навсегда бы разрушились чары таинственного дворца и кошмарных снов...
– подумал профессор и, представив себе эту картину, поежился.
И опять надолго задумался о маленьком академике... Кажется, даже ненадолго задремал. Потому что откуда-то вдруг ему послышалось, как, скрежеща колесами о рельсы, поворачивает трамвай... Профессор вздрогнул и огляделся.