Свобода
Шрифт:
...Стемнело... Дверь, за которой скрылся юноша с бодрой походкой, по-прежнему была закрыта...
Профессор посмотрел на часы. Он уже сорок минут находился в резиденции. Что же теперь делать?!.
– с внезапно нахлынувшей тоской подумал он. Чего ждать, сидя как глупый жертвенный баран в этом огромном вестибюле, ощущая невыносимую боль в глазах от острых лучей яркого света, вонзающихся в и без того утомленный мозг?!. Ждать, пока о нем вспомнят?!. Кто?!.
...Надо было, - подумал он, - спросить об этом у того парня. Встревожено забилось сердце, вспомнился
Опять этот трамвай... он настигал профессора, где бы тот ни находился...
Что это за проклятье?!.
– думал профессор.
– В чем он провинился?!. Почему ему не дают спокойно дожить бесцветный остаток жалкой жизни?.. То сны, а то теперь этот странный вызов...
...Поставив на пол тяжелый портфель, набитый инструментами, поднялся, заложил руки за спину и стал прохаживаться по залу. Массируя грудь, скованную тисками нервного напряжения, раздумывал, кому понадобилось в такой секретности, словно преступника, срочно привозить его сюда, а потом посреди огромного зала, залитого слепящим светом, позабыть о нем, как о чем-то не важном?!.
Или... от внезапно пришедшей мысли профессор в ужасе замер...
...Может, Генерал вообще не в курсе этого секретного вызова?!. Может, все это нужно кому-то... для каких-то темных целей...
...Холодный пот прошиб профессора... Ему представился Генерал, лежащий в крови в одной из ярко освещенных, завешанных коврами комнат на втором этаже...
...Вытерев платком вспотевший лоб, опять припомнил текст о старческом психозе... ...Все от усталости и слабости...
– подумал он. Завтра же надо будет на несколько дней отпросится у главврача и остаться дома, сходить на рынок, купить там успокоительных трав, заваривать и пить их днем и вечером.
Профессор вытащил из жилетного кармана часы, нажал на кнопку. Было без пятнадцати восемь...
...Нет, ну это уже слишком...
– подумал профессор и, взяв портфель, решительно направился к выходу...
Но потом на миг задержался, подойдя к давешней двери, несколько раз подергал ручку, но дверь не открылась... Тогда он кончиками пальцев осторожно постучал. Снова никто не отозвался...
...После этого профессор, поправив очки, решительно зашагал к выходу, открыл дверь и вышел во двор... Часовые все также стояли, не шелохнувшись...
...Профессор хотел у них о чем-то спросить, но, тут же передумав, спустился по мраморным ступенькам.
...Погода вдруг изменилась... казалось, и двор уже не тот, что прежде... Деревья, до этого тихо шелестевшие листьями, сейчас раскачивались из стороны в сторону, голодным волком выл ветер, двор резиденции был охвачен угнетающим гулом, струи фонтанов, подхваченные ветром, страшным водоворотом возносились куда-то ввысь...
...Профессор долго стоял в задумчивости на этой границе между мраморными ступеньками резиденции и воющим, ветреным, темным двором... И вдруг ему показалось, что кто-то откуда-то тайком наблюдает за ним...
Стало не по себе... Расстегнув пальто, достал из жилетного кармана
...Уже восемь.
...Довольно... Быстрыми шагами спустился он во двор, прошел мимо извивающихся под порывами ветра струй фонтанов, кустов акации, утративших былую царственность и беспорядочно переплетавшихся ветвями, мимо деревьев, напоминающих сборище уродливых ведьм, и направился к дороге...
...Дорога, ведущая к выходу, была в некотором отдалении. По краям в ряд стояли фонари в человеческий рост со странными, похожими на шапки, плафонами.
Профессор шел, придерживая рукой улетавшую под порывами ветра шляпу.
...Сыпал мелкий снег...
...Дорога все более сужалась... Впереди уже не было видно никаких фонарей, и отсюда казалось, что где-то у края чащи дорога оканчивается черной пропастью...
...Профессор остановился, обернулся назад.
Он прошел уже порядочно. На втором этаже резиденции в нескольких комнатах горел свет...
Вдруг вспомнились испуганное, бледное лицо главврача, беспокойные глазки министра...
Завтра с самого утра телефон опять затрезвонит. Главврач и министр, перебивая друг друга, будут допрашивать его. А он сможет только сказать: "... знаете, господин министр, я полтора часа прождал там, на первом этаже. Но никто меня не вызвал, я и ушел..."
И в ушах его загудел бас министра:
– Вы должны были ждать. Хоть до самой ночи. Ведь речь шла о Самом... Вы хоть представляете, где и кого ждали?!. Да и что значат полтора часа?!.
– Оставьте меня в покое!
– ответит им он.
– Вы сказали - езжай, я и поехал. Проторчал там полтора часа. И не знаю, что я мог еще сделать. Если вы так беспокоитесь, езжайте сами или пошлите кого-нибудь другого...
И тогда гримаса беспомощности исказит лицо министра. Он растерянно произнесет:
– Ведь...
– и, не сказав больше ни слова, с уважением проводит его.
Зато потом это скажется на клинике. Начнется дефицит лекарств, инструментов, по каким-то "объективным" причинам будут месяцами задерживать зарплату.
...Перед глазами встали полубольные лица старых врачей клиники...
Так думал профессор, шагая по темной, неосвещенной части дороги...
...Где-то над самым ухом закричала сова... Профессор шел, слушая ее крики, и перед глазами предстала его маленькая квартира, тень неведомого Нечто, блуждающая по стенам, и мягкой могилой ожидающая его постель...
Куда же он торопится?! В то страшное место - частью уже оторванное от земли, в свой шаткий, как разбитый мостик, дом - в камеру смертников, где сны, кошмарным туманом унесут его душу черт знает куда...
От этой мысли профессор замер и долго стоял посреди темной дороги...
На одном ее конце сияла огнями величественная резиденция, другой - вел к томительно тесным снам...
Вчерашний сон - когда догнавший его у самых дверей квартиры Соглядатай опустил на его плечо свою тяжелую руку- вновь вызвал в теле знакомый отвратительный озноб...