Свобода
Шрифт:
Тем вечером Патти надела беруши и отправилась с Уолтером на концерт. На разогреве у «Травм» выступали «Больные из Челси» — слаженный квартет из местных девчонок немногим старше Джессики, и Патти принялась гадать, кого из них Ричард успел опрокинуть за сценой. Она не ревновала к девушкам, но ей было жаль Ричарда. Они с Уолтером наконец начали понимать, что Ричард, будучи хорошим музыкантом и автором, вел тем не менее не самую прекрасную жизнь: в его самоуничижении и хвале, возносимой им Патти с Уолтером, не было ни тени иронии. После того как «Больные из Челси» закончили свое выступление и их юные друзья покинули клуб, там осталось не больше тридцати верных поклонников «Травм» — белых, неряшливо одетых мужчин, еще
а потом — бесконечную, характерно отвратительную песню «ОТП», по большей части состоящую из гитарного шума, вызывающего ассоциации с бритвой и битым стеклом, перекрывая который Ричард выкрикивал свои стихи:
Они тебя подкупят Они тебя порежут Острое тело провала Осел тырит плесень Они тебя побьют Они тебя погребут Опять терзает понос Опять тоскует публика Очень тошнит прессой Опять тошнит прессой —и наконец добраться до «Темной стороны бара», медленной песни в духе кантри, заставившей Патти прослезиться от жалости к Ричарду:
На темной стороне бара Есть безымянная дверь ведущая в никуда Все о чем я в жизни мечтал — Потеряться в космосе вместе с тобой Сообщенья о нашей смерти Пробьются сквозь вакуум Мы свернули у телефонной будки И потом нас никто не видел.Группа играла слаженно — Ричард и Эррера работали вместе уже почти двадцать лет, но ни одна группа не смогла бы развеять уныние этого тесного зала. После единственного выхода на бис с песней «Ненавижу солнце» Ричард не ушел за кулисы, а просто поставил гитару на стойку, зажег сигарету и спрыгнул со сцены.
— Спасибо, что остались, — сказал он Берглундам. — Я знаю, что вам завтра рано вставать.
— Было круто! Ты великолепен! — воскликнула Патти.
— Серьезно, это ваш лучший альбом, — сказал Уолтер. — Потрясающие песни. Еще один большой шаг вперед.
— Ага.
Ричард рассеянно шарил взглядом по клубу, выискивая кого-нибудь из «Больных из Челси». Разумеется, одна из девушек еще не ушла. Не заурядная хорошенькая басистка, на которую поставила бы Патти, но высокая барабанщица с кислым и недовольным лицом — гораздо более очевидная кандидатура, если вдуматься.
— Мне тут еще надо поговорить кое с кем, — сказал Ричард. — Вы же, наверное, сразу домой, но можем пойти куда-нибудь вместе, если хотите.
— Нет-нет, иди, — сказал Уолтер.
— Была рада послушать тебя, Ричард. — Патти дружелюбно коснулась его плеча и проследила за ним взглядом, пока он направлялся к кислой барабанщице.
Пока они ехали в Рэмзи-Хилл на своем «вольво», Уолтер разглагольствовал о достоинствах
— Извини, — вмешалась Патти. — Можешь напомнить, чем плох Дэйв Мэтьюс?
— Всем, — решительно ответил Уолтер. — Кроме техники.
— Да, точно.
— Хуже всего банальные слова. «Дайте свободу, йе, йе, йе, не могу жить без свободы, йе, йе, йе». И так в каждой песне.
Патти рассмеялась.
— Как ты думаешь, переспит Ричард с той девушкой?
— По крайней мере попробует, — сказал Уолтер. — И у него получится.
— Выступали они так себе. Те девушки.
— Да уж. Если Ричард с ней и переспит, то не из уважения к ее таланту.
Дома, проверив детей, она надела майку на лямочках и коротенькие хлопковые шорты и забралась к Уолтеру под одеяло. Это был необычный поступок, но, по счастью, не настолько неслыханный, чтобы спровоцировать лишние вопросы; и Уолтеру не требовалось дополнительного приглашения. Сенсации не было, просто маленький ночной сюрприз, и все же, оглядываясь назад, автор склоняется к тому, что это был пик их совместной жизни. Или, вернее, финал: это был последний раз, когда она чувствовала спокойствие и надежность их брака. Ее близость к Уолтеру в клубе, их взаимное тепло, радость от общения со старым другом, а потом — редкий случай — внезапное желание почувствовать Уолтера внутри себя: с их браком все было в порядке. Казалось, что не существует причин, чтобы что-то пошло не так, казалось, что все будет только лучше и лучше.
Несколько недель спустя у Дороти случился приступ. Патти, чувствуя, что звучит совсем как собственная мать, твердила Уолтеру, что в больнице о ней недостаточно заботятся, и ее правота трагическим образом подтвердилась, когда у Дороти одновременно отказали несколько органов и она умерла. Уолтер оплакивал потерю матери и ее неудавшуюся жизнь, но его горе было приглушено тем фактом, что ее смерть явилась своего рода облегчением и освобождением для него — теперь Уолтер не был за нее в ответе, и основная связь с Миннесотой была прервана. Патти удивляло ее собственное всепоглощающее горе. Как и Уолтер, Дороти всегда считала ее хорошим человеком, и Патти было жаль, что даже для столь великодушной женщины не было сделано исключения из правила, гласящего, что смерть застает человека в одиночестве. Милая Дороти, всю свою жизнь доверявшая людям, прошла через врата смерти, никем не сопровождаемая, и это разрывало сердце Патти.
Конечно, она жалела себя саму: так всегда бывает, когда люди оплакивают чью-то одинокую смерть. На похоронах она была в состоянии, которое, как надеется автор, хотя бы частично оправдывает ее реакцию на сообщение о том, что соседская дочь, Конни Монаган, открыла на Джоуи сексуальную охоту. Длительное перечисление ошибок, сделанных после этого сообщения, расширило бы этот и без того непомерно длинный документ до невероятных размеров. Автор до сих пор так стыдится своего поведения, что не может приступить к последовательному изложению событий тех дней. После того как вы в три часа ночи подобрались к соседскому пикапу с садовым ножом и порезали его шины, признание своей невменяемости оправдает вас с точки зрения закона. Но с точки зрения морали?
Сторона защиты.Патти с самого начала пыталась объяснить Уолтеру, какая она на самом деле. Она говорилаему, что с ней что-то не так.
Сторона обвинения.Уолтер проявлял должную осмотрительность. Это Патти выследила его и набросилась на него в Хиббинге.
Сторона защиты.Но она же пыталась стать лучше, вести достойную жизнь! К тому же она все бросила и изо всех сил старалась быть отличной матерью и хозяйкой.