Свободна
Шрифт:
Во взгляде, да и в выражении лица врача не было ни шока, ни удивления, словно я ничего такого не поведал.
— Ясно. Не осуждаю. Кстати, эта штука спасла ей жизнь, — рассудила Виктория Олеговна и резко протянула мне пакет.
— Зачем он мне? — отшатнулся я.
— Нам он здесь точно не нужен, половину шкафа занимает, раздеться негде, — посмеялась Линкевич.
— Хорошо, я выброшу, — согласился я, забирая искусственный живот в багряных разводах, что вызывали во мне стойкое чувство вины.
— Ну вы не волнуйтесь насчёт тюрьмы. У вашей
— А когда её можно будет перевезти туда?
— В принципе ваша жена уже транспортабельна, но лучше не рисковать и перевозить в реанимобиле, его можно арендовать в этой же клинике.
— Хорошо, спасибо вам, и у вас не найдётся здесь, случайно, непрозрачного пакета? — спросил я, собираясь уходить.
Тащить окровавленный искусственный живот через всю больницу было как-то не по себе.
— Сейчас что-нибудь отыщем, — Виктория Олеговна покопалась в шкафу и достала чёрный пакет с серебристой надписью «спасибо за покупку».
Да уж...
Но это было лучше, чем ничего.
— Годится, — кивнул я и прибрав обманку в пакет, вышел из ординаторской.
Глава 22
Василиса
Более или менее приходя в себя, я всё чётче понимала, как должен себя чувствовать тот самый человек, по которому проехались катком. У меня болело всё вплоть до корней волос и если боль от заживающих ран худо-бедно купировали обезболивающим, то остальное продолжало ныть и зудеть.
От медсестры и своего лечащего врача я уже знала, что Слава приходил ко мне несколько раз, но эти встречи не отложились в моей памяти. На третий день после вывода из искусственной комы, я была в куда лучшем состоянии и уже осознанно ждала мужа в приёмные часы. Мне необходимо было с ним поговорить, срочно всё ему рассказать о том, что случилось тогда шесть лет назад и почему я ушла, предала.
Раньше я, может быть, и хотела рассказать всё, даже зная, что Славе причинит моё признание боль, но не могла по каким-то психологическим причинам. Отчасти даже была этому рада, но побывав там, между жизнью и смертью, я поняла, что не имела никакого права так поступать с ним.
Самым страшным, о чём я и подумать не успела, потеряв сознание там, на пощади, оказалась для меня вовсе не смерть. Ужас одолевал только от одной мысли, что я могла умереть и Слава бы горевал, оплакивал меня, даже не зная, как я с ним тогда поступила. Я понимала, что его отношение могло ко мне поменяться кардинально, но точно уже знала, что он не оставит нашу дочь, да и меня, даже если захочет расстаться.
Только Слава показался из-за двери, с обаятельной улыбкой он зашёл в палату, махнув мне
— Привет больная! Прекрасно выглядишь, — радостно врал Купцов, стремительно сокращая между нами расстояние.
— Лжец, — улыбнулась я.
— Едва ли. Вот двумя днями ранее, врать не стану, ты выглядела ужасно, как макароны с плесенью, такая же серая, — отшутился Слава и склонился надо мной, чтобы поцеловать. — Как чувствуешь себя?
— Терпимо. Как Слава? — спросила я, уже получившая от дочки подарок в виде сказочно чудесного рисунка и подписью "мамуленька красотуленька будь пожалуйста здорова».
— Хорошо, в садик ходит. Не переживай, мы всё про тебя рассказали с психологом, — вздохнув тяжело, Слава подвинул стул и сел рядом с кроватью, переплетая пальцы наших рук.
— Что с Кузнецовым? Его поймали? Зачем? — задавая эти вопросы, я не только получала важную для себя информацию, но и собиралась с духом.
— Это не он, его брат, двинутый на голову. Они типа одинаковые рожами, как это, близнецы или двойняшки? — как ни в чём не бывало, спрашивал Слава, а у меня волосы на голове встали дыбом от его слов.
— Слава, это был майор, — сказала я, готовая руку дать на отсечение, зная, что она останется при мне.
— Нет, я тебе серьёзно говорю, это не он. Его брата хотели задержать, но он сопротивлялся, в общем, нет его больше. Он двинутый, на учёте стоял и за убийство девушки в психушке уже лежал до этого, зачем только выпустили? — Слава непонимающе нахмурился.
Я даже не могла себя обмануть, что мне в слова мужа верилось с трудом. Ни на грамм не верила, что это не майор, а его якобы больной брат. Может быть, кого-то он и мог обманут, камеры, очевидцев, но я же видела его на расстоянии дыхания и не могла так перепутать.
— Ладно, Слава, про него сейчас неважно, я хочу всё рассказать, — выпалила я, опустив взгляд на наши переплетённые пальцы.
— Что? — удивлённо спросил муж, реально не понял.
— Почему я изменила тебе. Тебе не понравится, ты будешь кричать, и возможно ты... — чётко расписала я всё по пунктам возможного развития события, запнувшись на последнем, но Купцов и так понял без слов.
— Сдурела? — Слава накрыл наши руки ладонью и придвинувшись ещё ближе, касаясь губами запястья и пальцев. — Ты ничего не можешь мне такого рассказать, чтобы я захотел уйти. Так что на развод не надейся.
Сердце будто бы рвалось ему навстречу и спешило, так бившись об рёбра, словно это поможет ему достичь цели. Душа ушла в пятки, с ощущением покалывания тысячи иголок, когда я, кивнув, решилась уже начать непростой разговор. И что примечательно, горло было свободным, ни спазма, ни ступора. Поймала внимательный взгляд Славы, но смотреть в его полные теплоты карие глаза не могла. Отвела свой взгляд в сторону подключённой капельницы, страшно было стать свидетелем того, как родные глаза похолодеют по отношению ко мне.