Свободное падение
Шрифт:
Мирза посмотрел на Севера – и тут Север понял, что…
Да все он понял. Поздно было только.
За несколько дней до этого. Россия, Югра. Рабский лагерь, барак. 31 мая 2020 года
Барак жил своей собственной, ночной жизнью. Вонь, запах дыма от костров, которые жгли, чтобы отогнать местную свирепую мошкару. Чьи-то вскрики и стоны – поскольку женщин не было, понятные желания удовлетворяли друг с другом, и в этом не было ничего необычного. В джамаатах на всех фронтах джихада было то же самое – все это делали…
– В городе беспредел… – Керим говорил тихо, чтобы никто не услышал и не усомнился, что они
– Каким русистам?
– Русистам. Русский фашист, их тут так называли. Они националисты и кяфиры, безбожники. Ненавидят нас и убивают. Вчера подожгли рынок. Сначала из автоматов – охрану. Потом бутылками. Кто кинулся тушить – по тем отработал снайпер. Рынок сгорел, много братьев погибло…
– Это хорошо… – задумчиво сказал аль-Руси.
– Как ты можешь так говорить, брат?
– Я говорю это, потому что это так и есть. Сколько ты видел лицемеров, мунафиков, которые считали, что весь их джихад – если они дадут несколько монет на поддержку братьев после намаза в Джуму. Сколько ты видел негодяев, куфаров, которые переметнулись на сторону т’ъагута сразу, как только почувствовали трудности. Брат, для настоящего джихада нужен настоящий враг. Поэтому то, что сделали русские, – это хорошо, теперь мало кто из лицемеров сможет и дальше сидеть с сидящими…
– Брат, но какая польза от лицемеров?
– Ты прав, сейчас никакой пользы от них нет, один вред. Но бывают времена, когда нельзя оставаться в стороне. Настоящий воин становится виден только на джихаде меча…
– Инша’Аллагъ, брат…
– Что еще нового?
– Я разузнал о бандитах, как ты и просил, брат…
– И что ты узнал?
– Двоих убили только на днях. Один из них пострелялся с харбиями, трупы грузовиком вывозили. Другого взорвали на дороге.
– Кто?
– Не братья, это точно. Говорят, что среди харбиев появился очень опасный человек. Его даже сами харбии опасаются…
– Об этом потом. Что еще?
– Воры собираются на сходку. Они должны выбрать главного меж собой. Говорят, приезжает еще один вор.
– Когда это будет?
– Не известно, брат. Скоро.
– Я сам узнаю.
– Что ты задумал?
– Маша’Аллагъ, брат, это очень хорошо. Сам Аллах дает нам победу над худшими из кяфиров. Они мало того, что неверные, они еще и преступники, они поднимают руку на наших братьев в кяфирских тюрьмах и не дают им жить по шариату Аллаха. Они – худшие из тиранов, и наказанием для них будет огонь.
– Брат… – озабоченно сказал Керим, – это непросто будет сделать. Когда они соберутся, их будет охранять целая армия. У нас нет столько моджахедов, чтобы наказать их, как положено наказывать по Шариату Аллаха.
– Один человек может сделать то, что не может целая армия. Амалиятуль истишхадия. [65] Только так мы добудем победу и оправдаемся перед Аллахом за долгое бездействие и страдания мусульман здесь.
– Но брат, у нас нет ни пояса, ни того, кто мог бы пройти и совершить амаль.
65
Стремление к смерти в буквальном переводе, теракт с использованием смертника.
– Аллах даст нам и то и другое. Того, кто твердо идет по пути Аллаха и не сворачивает с него, Аллах наделит всем необходимым.
Аль-Руси помолчал и добавил:
– Завтра мне надо выйти в город. Нужна будет машина.
– Я понял, брат. Я скажу, что надо купить масло
– Рахмат, брат. Твое усилие Аллах зачтет тебе на суде…
Россия, Югра. Сургут. 1 июня 2020 года
Сгоревший рынок вблизи представлял собой страшное зрелище…
Рынок был «нахальным», работал без разрешения, разросся чуть ли не на целый квартал – после того, как кавказская мафия захватила торговлю, цивилизованные формы торговли начали постепенно сходить на нет, уступая место разного размера рынкам, устроенным порой прямо у обочины дороги. Магазин – это слишком сложно, даже если тебе не надо платить аренду, потому что ты убил арендодателя и забрал магазин себе. Магазин – это трудовой коллектив, это торговое оборудование, которое требует питания, ремонта, часто надо доставать иностранные детали к нему – а где их сейчас возьмешь? Гораздо проще и привычнее – торговая база, где все свои, и для своих продадут прямо с базы и по оптовым ценам, и рынки. Пара смотрящих с дробовиками, холодильники, самодельные, сваренные из уголка прилавки, грязь, мухи. Микроавтобусы и джипы с картонками, на которых фломастерами нацарапано: «куплю все», бродячие собаки, крысы, гадящие повсюду голуби, кожура от бананов, навозные плевки от насвая, [66] пустой ящик из-под мандаринов, на котором можно гордо усесться как петух на насесте. И к чему эти магазины-шмагазины, расстройство одно. Проще надо быть, проще. Вот, как у нас в Хасавюрте…
66
Насвай – прокрученная на мясорубке смесь табачной пыли, масла и птичьего дерьма. Иногда добавляют немного конопляной смолки. Это все кладут в рот, под язык, где много кровеносных сосудов, и активные вещества попадают сразу в кровь. Еще насвай называют «среднеазиатские семечки». Насколько чистой остается молитва, произнесенная ртом, который грязнее ног, где только что побывали птичьи какашки, и насколько рад ее слышать Аллах – история умалчивает.
Ладно…
Только вот бывает всякое – и с рынками в том числе. Самый крупный, который держал погибший Алик Ташкент, сгорел как свеча за пару часов. Больше тысячи торговых мест, контейнеров, товарные запасы, грузчики-гастарбайтеры, крысы… все сгорело. К этому месту никто не приближался, полиции не было. Кто-то пытался искать своих в страшных, обгорелых развалинах, отовсюду слышались истерические крики и слова молитвы. Какая-то женщина билась в припадке, катаясь по земле, кто-то, расстелив прямо в грязь коврик, совершал намаз. Те, кто уцелел – большая часть торговцев жила в квартирах рядом с рынком, откуда выгнали русских, – сбивались в кучки, мрачно курили, закидывались насваем и думали о том, как жить дальше. Сам рынок, с торчащими обгорелыми палками и оплавленным металлом самодельных прилавков, с кучами пепла, напоминал место авиакатастрофы.
Неприметный, немного темный лицом человек, одетый в неяркую китайскую ветровку и удобные, прочные штаны, перебежал дорогу и нырнул на переднее сиденье пикапа «Форд». Пикап сразу же тронулся.
– Салам, брат мой, салам… Рад тебя видеть…
– Салам… – буркнул аль-Руси. Человек, который сел к нему в машину, был алжирец, по крайней мере он так ему сказал. Это был тот самый алжирец, который допрашивал его в застенках какого-то здания в Порт-де-Лилль, логова французской разведки. Как он здесь оказался, по каким документам – Ибрагим аль-Руси не знал…