Свободные отношения
Шрифт:
Неманов стоит уперевшись руками в раковину, склонив голову, и не шевелится. Мне кажется, он проигнорирует мой вопрос, отмахнётся, как от надоедливой мухи. И это злит. Неужели ему настолько плевать? Он настолько меня не уважает, что даже не хочет разговаривать. Чем я это заслужила?
— Что молчишь? — спрашиваю горьким шёпотом, — давай! Скажи, что это в первый раз. Что это случайно. Соври что-нибудь.
Он усмехается, качает головой и поворачивается ко мне. Во взгляде такая стужа, что хочется спрятаться убежать. Но я дома, мне некуда
Губы трясутся, предвещая новую истерику. У меня просто нет сил. Надо прогнать его. Выставить за дверь, а не могу. Мне кажется, что без него мир сразу исчезнет.
— Нет, Варь не первый, — Неманов делает шаг в моем направлении, а я отступаю.
Мне невыносима сама мысль, что он может ко мне прикоснуться.
— Жалко разбивать твои ванильные иллюзии, но мы трахались в первый же вечер, сразу, как только познакомились, — цинично усмехаясь, произносит он, — на этом самом столе, когда ты пьяная заснула.
Хлопает ладонью по столешнице, не сводя с меня безжалостного взгляда.
Больно до невозможности, даже дышать не получается.
— Ром… — пытаюсь что-то сказать, но горло перехватывает спазмом.
— Потом еще несколько раз в комнате, и с утра разок, для закрепления результата.
Он меня убивал, осознанно ломал жестокими словами, разрушая весь мой мир, разрывая душу в клочья.
— Как же так? — спрашиваю растерянно, чуть дыша.
— А вот так, Варь. Легко и непринужденно. И если бы не была такой блаженной простофилей, то запросто поняла бы что твоя «подруга» — бл*дь, каких еще поискать надо.
— А ты? Кто ты Неманов?
— Я — сволочь, Варя, — его взгляд темнеет, — всегда был и останусь. То, что ты там обо мне напридумывала, не имеет никакого отношения к действительности.
От его настроя — злого, насмешливого еще больнее становится.
— Ром, за что ты так со мной? — спрашиваю чуть дыша, — я же так старалась…
— Старалась? Не тем местом ты старалась, дорогая моя. Я все понимаю, тебя воспитали по принципу «путь к сердцу мужчины лежит, через его желудок». Только мне столько сожрать не по силам.
— Тебе не нравится, как я готовлю? — спрашиваю потеряно. Разве можно вот так поступать только потому, что тебе не нравится еда?
— Лисовая, не тупи! — строго произносит он, — тебе не идет притворяться дурочкой.
Я не притворяюсь. Я действительно ничего не понимаю, у меня шум в голове, грохот в ушах.
— Ты вся в своих щах-борщах, уборках, глажках. И дальше проклятых кастрюль ничего не видишь!
— Что я должна видеть? — сейчас задохнусь, вспоминаю сегодняшнее эротическое шоу и меня буквально выворачивает наизнанку от черной ревности.
Рома на мгновение замолкает, а потом, отвечает, глядя мне прямо в глаза:
— Ты никакая, Варя! Просто никакая. Мышь! Серая, вечно копошащаяся в своей норе мышь.
С ресниц сорвалась горькая слеза.
— Посмотри на себя! На голове не пойми что! Пучок этот идиотский, как у кассирши в сельском буфете.
Непроизвольно
Неманов тут же перехватывает запястье и с силой тянет на себя, разворачивая тыльной стороной ладони кверху.
— Ты вообще в курсе, что ногти можно красить не только прозрачным лаком? И на ногах тоже? Ты ведь приятная, даже красивая, но умудряешься все свои достоинства закопать так глубоко, что их и не рассмотришь под ворохом бессмысленных комплексов. Я понимаю, что для своей бабули ты всегда самая красивая и самая нарядная. Но для других …Увы и ах!
Каждое его слово, как нож в спину, который он вгоняет со всего маху, а потом медленно с садистским удовольствием поворачивает в ране.
— С тобой скучно! Каждый день копирует предыдущий. Твоя суета, чрезмерная забота, снование вокруг — утомляют. Лучше бы не вокруг меня прыгала, как преданная собачонка, а собой занималась. Глядишь и поинтереснее бы стало.
— Скучная, — уточняю, и поджав губы вздергиваю подбородок, глаза к потолку, надеясь справится со слезами.
Господи, я сейчас точно умру. От разрыва сердца!
— Скучная! — подтверждает свои жестокие слова, — а в постели с тобой вообще можно от тоски свихнуться.
Я больше не могу! Не выдержу! Замолчи пожалуйста! Умоляю.
— Бревно. Вечно стыдящееся себя и своих желаний. Думаешь то, что ты легла, руки-ноги в сторону разметала — это предел мужских фантазий? Я пытался, Варь, честно пытался. Подвигнуть тебя к чему-то новому, к экспериментам. В ответ тишина, — лупит жестокими словами, вываливая на меня тонны неприглядной правды. Той правды, которую я предпочитала не замечать.
— Чтобы отношения гармоничными были, в них не только жратва должна быть, уют и спокойствие. В них еще огонь должен полыхать. Интрига. Секса много и разного.
Снова вспоминаю, как он двигался, имея Соловьёву. Быстро, жестко, не жалея. Со мной такого никогда не было…потому что я так не хотела.
— Такого, как с Ирочкой? — выдыхаю из последних сил. Получается жалко, как у побитой собаки.
— И такого тоже. Так что зря убежала! Постояла бы, посмотрела, как надо. Поучилась бы, — глумливо усмехается, и мне хочется броситься на него, вцепиться своими не накрашенными ногтями в холеную наглую морду. Причинить боль, хотя бы одну сотую от той, что разрывала меня изнутри.
— Тебе не стыдно? — глотаю слезы, — ты представляешь какого это. Вот так… увидеть.
— Соболезную, — жмет плечами.
— Я же все для тебя делала. Все!!!
— Я тебе даже больше скажу, Варенька, ты лишку делала. Столько всего и все для меня одного — неподъемная ноша, — продолжает насмехаться нал моими порывами, над тем, что я делала от чистого сердца, потому что любила до изнеможения.
— Ладно. Мне пора, — разворачивается и идет в коридор, а я как тень плыву следом, — А это, можешь оставить себе на память. — ногой легко отпихивает в сторону сумку со своими вещами.