Свободные отношения
Шрифт:
Зачем с Немановым спуталась? Лучше бы в любовники выбрала кого-то другого. Незнакомого. С кем не было точек соприкосновения и грязного прошлого. Тогда, возможно, сейчас не было бы так неприятно, и не хотелось бы смыть с себя чужие прикосновения. Хотя… Не нужны мне никакие любовники. Зачем мне брак, в котором все можно? Зачем я стала такой же как Мартынов?
Похоже, свободные отношения — это не мое.
И что с этим делать, я не знаю, потому что на этой мнимой «свободе» построена вся моя жизнь.
Я словно на перепутье вышла, и не знала, куда
Мне стыдно признаваться в этом самому себе, но я все чаще ловлю себя на мысли, что мне хочется обратно, туда в прошлое, где она меня встречала искренней улыбкой, где я был центом ее вселенной. Сейчас бы все было по-другому, потому что новая Варька мне подходит. По всем пунктам. Гребаный идеал ворвавшийся, словно торнадо, в мою жизнь.
Мне хочется забрать ее к себе, потому что когда она появлялась в моей квартире, меня не оставляло ощущение, что так оно и должно быть, что ее место здесь, рядом со мной. Осталось ее в этом убедить. Как? Понятия ее имею.
Ошибки прошлого сейчас стоят между нами нерушимой стеной. Впервые я пожалел о содеянном. Нет, не об Ирке — она слишком незначительный эпизод, чтобы о ней жалеть, да и вообще вспоминать. Я жалел о том, что не смог уберечь наши отношения от неприглядной правды. Надо было отпустить ее, не мороча голову. И тогда сейчас, между нами не было бы всего этого дерьма. Мы спокойно смогли бы попробовать еще раз, без оглядки на нелицеприятное прошлое.
Но уже поздно. Нынешняя Варя хоть и улыбается, хоть и целует, но стоит на тропе войны. Играет со мной, крутит как хочет. Трахается со мной, но не подпускает близко к своему личному миру. Впервые в жизни это задевает. До зубовного скрежета хочется узнать, что у нее в голове, хочется приручить, чтобы как раньше ласковой кошкой ко мне льнула.
Только хреном по наглой морде, а не ласка мне. Эта кошка гуляет сама по себе. То позвонит посреди ночи, то три дня не объявляется, наглухо игнорируя меня.
Вот и сегодня я не видел ее ни разу.
Лисовая молчит словно партизан, когда пишу ей, не берет трубку, когда звоню. Как всегда, доводя до бешенства. У меня руки чешутся, так сильно желание ее придушить, или отшлепать по наглой заднице. Но она будто неуловимая тень, исчезает, не позволяя к себе приблизится.
Под конец дня одолевает непреодолимое упрямство, звоню ей до тех пор, пока не отвечает.
— Глухая что ли? Или специально игнорируешь? — наезжаю, потому что градус бешенства уже зашкаливает. Довела своим молчанием!
— Нет, — хрипит в трубку, и у меня тут же тревога поднимается.
— Что с тобой?
— Все хорошо, — снова скрипучий голос и шмыганье.
— Хорошо?! Да ты себя слышала?
— Нет, — посмеивается невесело, — не слышала. Уши закладывает. Что-то я приболела.
— Я уже понял это. Температура?
— Небольшая.
— Уже порядочная. Что еще?
— Больше ничего
— Варя! Заканчивая со своим гонором. Просто по-человечески расскажи, как себя чувствуешь.
— Неманов, не включай заботливого папочку. Тебе не идет, — усмехается она, но в конце голос срывается, переходя в кашель.
Ее слова задевают, царапают. Потому что сейчас, в данный конкретный момент, я действительно о ней беспокоюсь. И мне не плевать.
— Хватит, — цежу сквозь зубы.
— Да все нормально. Забей. Просто простыла. Нос не дышит, да горло саднит. Ничего страшного, — произносит устало.
— Давай я к тебе приеду!
— Зачем? — снова насмешка в голосе, — давно ли ты у нас во врачи заделался? Я уж сама как-нибудь справлюсь. Отлежусь сегодня, и завтра как огурчик буду.
Я не стал спорить. Просто решил, что поеду и все. И не за чем это обсуждать.
— Как хочешь, — соглашаюсь сдержано, — не буду тогда мешать. Ложись отдыхать.
— До встречи, — сопливая Лисовая отключается.
Я завершаю все дела, часть из них бессовестно перекидывая на следующий день, и торопливо покидаю кабинет.
Сначала заезжаю в аптеку. Не знаю, что ей подойдет поэтому покупаю целый пакет: капли в нос трех видов, микстуру, таблетки какие-то, жаропонижающее, обезболивающее, противовирусное, противовоспалительное, леденцы для рассасывания, специальные пластыри-ингаляторы. Хватило бы чтобы обеспечить какую-нибудь сельскую поликлинику.
Уже готов ехать к ней, но тут в голову приходит запоздалая мысль, что лекарство — это хорошо, но надо бы еще что-то вкусное привезти. Поэтому отправляюсь в соседний магазин за соком, фруктами и конфетами.
Она ведь любит конфеты? Вроде любит. Или нет?
Пытаюсь вспомнить ее предпочтения и в голове словно вспышка молнии картинка вспыхивает — Лисовая с упоением, с прикрытыми от удовольствия глазами поглощает пирожное.
Точно! Она эклеры обожает! Надо взять! Делаю шаг в сторону кондитерского отдела, но останавливаюсь, вспомнив еще кое-что. Она никогда не любила пирожные из супермаркетов, говорила, что они невыразительные, а если хочешь самых вкусных эклеров, то надо отправляться в кафе Ромашка.
Я не знаю существует ли еще это кафе, работает ли оно, но без сомнений отправляюсь к нему.
Мне хочется сделать приятное для Лисовой, и, если для этого надо колесить по городу в поисках самых вкусных пирожных, я это сделаю.
Мы с Варькой один единственный раз были там вместе. Мне заведение показалось слишком простым, не понравилось, и поскольку к эклерам я равнодушен, то больше туда не ходил, весьма скептично относясь к регулярным вылазкам Варьки за вкуснятиной.
Пропетляв по улицам полчаса, наконец, с облегчением увидел примитивную вывеску «Кафе Ромашка» с уродливой желтой физиономией в окружении непонятных белых перьев. Как по мне — на ромашку вообще не тянет, даже если очень много выпить.