Свободный Охотник
Шрифт:
Размыкается и смыкается мембрана. Собеседники остаются наедине. Наедине — если не считать живущих собственной жизнью терминалов, если забыть про Их уши, про Их глаза, про Их пальцы, выковыривающие записи из каждой галактической щели.
— Неужели ты собираешься открыть ЭТО Сферосовету? — начинает гип Связи.
— ЭТО? — поднимает брови гость. — Мне многое предстоит открыть нашим коллегам.
— Я говорю о кристаллоносителе, который ты раздобыл в Сорок Седьмом гипархате Пустоты. Я изучил твою находку, друг. Поразительно. Ты прав, эта информация способна повернуть войну вспять, но при одном условии…
— Кристаллоноситель не находка, а подарок.
— Прости. Тамошний гип сделал бесценный подарок нам всем, мне искренне жаль его… Так вот, если твари узнают, что их тайна раскрыта, информация станет во многом бесполезной. Ты не боишься этого, выставляя правду напоказ?
— Но чем еще можно объединить ненавидящих друг друга Истинных? У тебя есть в запасе другая тайна такого же масштаба?
— Объединить… — с сомнением произносит гип Связи. — По-твоему, занять капризных идиотов общим делом важнее, чем дать им победу в готовом виде?
— Я рад, что хоть в чем-то мы с тобой расходимся во мнениях, — говорит Свободный Охотник серьезно. — А то было бы не о чем разговаривать. Что меня действительно пугает, так это способность вождя тварей проникать на наши военные советы. Хотелось бы удержать тайну в границах Пузыря как можно дольше. По крайней мере, ограничить количество посвященных. Это возможно, гип?
Властитель твердеет лицом:
— Я уверен, что вторая фаза совещания будет не столь доступна для наших врагов. Клянусь честью инженера.
— И не такой короткой, как первая.
— Ты обижен?
— Нет, мы правильно сделали, что прервались. Любые разговоры были преждевременны, пока Неуловимый не подтвердил свой титул. — Юноша обводит взглядом молельню, грустно усмехаясь.
— Мой дорогой друг, мы обязательно выясним, откуда вождь Гладкий пронюхал о восстановлении Сферосовета и как пролез в Пузырь. Но я вовсе не об этом собирался с тобой говорить.
— Я слушаю, друг…
Он слушает, а надо смотреть. Гип Связи поднимает руки, сомкнув ладони. Кожа рук, как у всякого Истинного, пропитана биполярным энергорасширителем. Полюса соединились, и реакция пошла: вокруг человека стремительно распухает, силясь вот-вот лопнуть, невесомая радужная пленка. Руки разводятся в стороны, обратившись ладонями вверх — и готов маленький информационный купол. Остается только активизировать подготовленные заранее записи… Чужие приключения врываются в замерший мир пантеона, как варвары в пробитые шлюзы крепостей. Изображение устойчивое, рельефное. Чья-то одинокая капсула натыкается на охранные отряды, неусыпно блокирующие границы гипархата Связи. Судя по конусу в носовой части, это капсула принадлежит одному из Клонов и прибыла она из Центра. Пойманный аппарат вскрывают. Внутри — «дитя Клона». Хорошо видно его лицо в странных цветных кляксах (инкубатор нарушает пигментацию кожи самым причудливым образом). Бластомер, похоже, безумен. Он умоляет, чтобы отряд поскорее мчался в некий Фрагмент и спасал его семью, он беспрерывно заставляет свою бортовую систему выдавать точные координаты места и Нить маршрута. Еще он требует встречи с самим гипом Связи (явно безумен!). Первый же допрос, однако, дает любопытные результаты. Этот изгой — бывший фермер и бывший бластомер, всю свою короткую жизнь мечтавший стать Папой, — причисляет себя к рабам Белого Странника. Но его братство было уничтожено — в один жуткий миг, буквально в одну стотысячную времени. Вероятно, он единственный сумел спастись, то есть он — последний член секты. Кто совершил нападение? Конечно, твари, иначе беглец не искал бы защиты у людей. Почему он бежал к людям, а не в какой-нибудь другой Клон, почему не спрятался в Центре? Потому что тварей привел лоцман, причем, лоцман из местных! В это невозможно поверить, но ведь в противном случае звериная стая остановилась бы, не добравшись даже до первых ловушек, скрученных из отслоившихся Плоскостей. Капсулы диверсантов — одна за другой — тонули бы в дырах Тоннелей, застревали бы в слипшихся комьях Узлов, навсегда теряли Нити каких бы то ни было маршрутов. Они сгинули бы все до единой, если бы не нашелся предатель, который показал врагам путь. Мало того, лоцман был настолько уверен в правоте своего дела, что не посчитал нужным скрыть опознавательный знак — черные перекрещенные дуги. Кто он? Кто ему отдал приказ, неужели кто-то из Дедушек? Или предатель действовал без приказа, не понимая, что делает? И как после этого оставаться в Центре, если врагами Белого Странника становятся теперь и Клоны? Вот почему спасшийся изгой должен встретиться с гипом. Встретиться и сказать ему… Что сказать? Нет-нет, только ему. Никому другому. Эта информация настолько важна, что доверять ее кому попало недопустимо… Допрос окончен. Следующий цикл записей: отряд разведчиков добирается до точки, указанной пленником. Обнаружены обломки капсул — ничего живого. И еще обнаружено Яйцо. Большой инкубатор последовательного типа, с шестью кювезами, вписанными в куб, а в каждой из кювез плавает по трупу. Кто-то взорвал все энергоприемники Яйца, вот в чем причина гибели неродившихся «детей Клона». Вероятно, это и была семья изгоя, которую тот торопился спасти. Маленькая трагедия большой войны…
— Я с ним все-таки встретился, — комментирует гип Связи. — Этот… хм… человек утверждал, что какие-то мерзавцы из Центра заключили со звероидами сделку. Они хотели заполучить Неуловимого, а взамен давали инкубатор, специально синтезированный под звериные зародыши. Вот такая новость, друг.
Признаться, новость была сильной, достойной потраченного на разговор времени.
— Обменять Неуловимого на инкубатор? — спрашивает Свободный Охотник, потрясенный услышанным.
— Вот именно. Кому-то ты настолько приглянулся, что ради тебя едва не был нарушен священный запрет.
— Кому?
— Возможно, какой-либо из прочих сект, возможно, целому Союзу. Наш сектант этого не знал. Мы пытаемся выяснить, кто использует в качестве опознавательного знака черные перекрещенные дуги, но пока безрезультатно. К счастью, грязная сделка не состоялась, и наша беседа — лучшее тому доказательство! — гип Связи коротко смеется, толкая собеседника в плечо. — Если верить пленному, рабы Белого Странника сумели взорвать подготовленное для тварей Яйцо. За что и были потом истреблены. Что скажешь, друг Неуловимый?
Он молчит. Да и что тут скажешь? Липкая муть колышется в голове — то ли воспоминания, то ли нечто иное, рожденное прошлым безумием.
— Готов ли ты подтвердить эту информацию? — настаивает гип Связи, не дождавшись ответа. — Или опровергнуть? Если сделка действительно заключена, понимаешь ли ты, какие могут быть последствия?
«Покажите им нашего дурака… — неожиданно вспоминает Свободный Охотник. — Партнер на месте…» Кому показать? Чьи голоса беспрерывно звучат в его голове? «Наш подарок тоже готов — ловите, мохноухие…» Я люблю подарки, от кого бы они ни приходили, тоскливо вздыхает герой Космоса. Тем более, что есть на свете такие существа, которые… Ну-ну-ну! Вот же оно, цельное и ясное! — изо всех напрягается мысль. «Есть существа, которые делом своей жизни полагают придумывание Меня», — послушно выпрыгивает из памяти. Блуждающий текст! Горькие капельки Абсолютного Отчаяния, выдавливаемые невесть откуда и невесть кем. При чем здесь блуждающий текст? «…Их сжигает жажда высоты — чтобы оставшиеся внизу не сомневались в их избранности. Они мечтают быть ближе ко Мне, бесконечно сражаясь с трепыхающимися в них людьми. В точности, как ты сейчас…» Красивый сон, думает Свободный Охотник, всего лишь сон…
— Могу я побеседовать с этим человеком? — решительно произносит он. — Где твой пленный?
— Пленный умер, когда мы показали ему изувеченный инкубатор. Никакие средства не помогли спасти беднягу.
— Да, обидно. Инкубатор наверняка испортили сами сектанты, чтобы не достался тварям. Неужели парень на что-то надеялся?
— Трудно оставаться единственным и последним, мой дорогой, не всякий выдержит.
— Во время допросов вы, конечно, кололи его модулятором?
— Спектро-программирование ничего нового не добавило. Сектант полностью верил в то, что нам сообщил. Но можем ли верить ему мы? К сожалению, сознание у него и без того многократно форматировалось, так что не знаю…
Гип Связи, прервавшись, смотрит на гостя. В его глазах — искры нетерпения. Он ждет, он напряженно ждет ответ.
— Я понимаю тебя, высокородный, — говорит Свободный Охотник. — Да, я был у тварей. Да, я должен был хоть что-нибудь увидеть. И я отдаю себе отчет, какое страшное бедствие нам всем грозит, если технология искусственного размножения попадет в лапы врага…
Гип Связи наконец понимает.
— Ты ничего не запомнил, друг? — мягко спрашивает он. — Совсем ничего?
— Я же рассказывал, в каком виде Неуловимый сдался в плен.
— Конечно, такие подвиги не проходят даром. И все-таки я надеялся… — человечек полон сочувствия, в котором он старательно прячет разочарование. — Что ж, мы не вправе предлагать гипу Узора помощь наших лекарей. Мозг, хранящий ключ от Полной Карты, нельзя доверять никому, и мы здесь не исключение.
Свободный Охотник прикрывает глаза.
— Слово «Яйцо» непонятным образом увязывается в моих воспоминаниях с блуждающим текстом. Так и вижу, как буквы пляшут в Тоннеле, перепрыгивают из капсулы в капсулу.