Свободный Охотник
Шрифт:
Свободный Охотник заканчивает монолог, с холодным вниманием ожидая реакцию. Очень суровы были его слова, очень неудобны. Пузырь Сферосовета, распираемый молчаливой яростью, готов лопнуть, но опять вмешивается гип Связи:
— Я вот о чем вспомнил, друзья. Наш новый соратник в силу своей молодости и неопытности совсем не с того начал. Например, в предыдущей фазе совещания он только вскользь упомянул, что Первая Атака врага была слишком уж внезапной и подготовленной. Между тем, признаюсь вам, как раз об этой странности я имел с ним предварительную беседу. И мне известно, что у него есть в запасе совершенно невероятное и крайне важное сообщение. Если мы проявим мудрость Истинных и не заметим юношеской резкости его формулировок, то через несколько мгновений нам станет гораздо легче разговаривать друг с другом.
— Возможно, ты прав, — склоняет голову герой. — Откровенно говоря, наше совещание организовано единственно ради того, чтобы открыть уважаемым гипам некую информацию. Поэтому, прежде чем выпустить запись в канал, я сделаю краткое вступление. Отныне не существует главной загадки проклятой войны — откуда твари взялись в нашем мире. Ответ прост, высокородные.
Прекрасная, выверенная пауза. «Да говори же!» — шелестят чьи-то губы. «И это называется отсутствием опыта!» — колышется чье-то дыхание.
— Мне продолжать? — бьет наотмашь Свободный Охотник. — Благодарю. После распада Управления не все гипархаты Пустоты прекратили строительство Тоннелей и ограничились техническим обслуживанием уже существующих. Оказывается, один из родов, Сорок Седьмой, продолжал тайно тянуть Тоннель, причем, не вполне обычный. Тоннель вне Галактики. Они мечтали добраться до любой из соседних Галактик, став в перспективе монополистами Первого Внегалактического. Понятно, что полученная монополия была бы совершенно нового типа, то есть дала бы гипархату огромные доходы и огромную власть. Вот почему гипархат Пустоты номер сорок семь всегда входил в число беднейших подразделений Метро, вот почему люди там жили далеко не так красиво, как в других местах. Все средства, получаемые от зависимых Фрагментов, руководство вкладывало в тайный проект. Но однажды их Веретено наткнулось на планетную систему, вращавшуюся вокруг типичного желтого карлика — светила спектрального класса G2. На одной из планет обитали маленькие симпатичные зверьки. А что случилось затем, нетрудно догадаться.
Сферосовет сотрясает очередная буря.
Внегалактический Тоннель!.. Чудовищное коварство!.. Вождь Гладкий!.. Мерцающие Усы!..
Впрочем, уже через мгновение беспорядочные всплески сливаются в сплошной гудящий вихрь: «…Планеты, планеты, планеты…» Потому что это ведь самое поразительное: неужели подтвердились слухи, в которые невозможно было поверить? Неужели юноша имеет в виду, что Мерцающие Усы — система естественного происхождения? Нет, исключено! С тех незапамятных времен, когда планета-Точка была разнесена вся до последней молекулы — на строительство Тоннелей, на выращивание кристаллических объектов, заполнивших первозданные Фрагменты пространства, — с тех самых пор в Галактике, увы, не нашлось ни одной настоящей планеты. Звезды и вакуум. Космический газ, пригодный лишь для синтеза предметов потребления. Неужели — правда? Допросы пленных тварей давали противоречивые результаты, питая ползущие по гипархатам сказочные слухи — будто бы где-то сохранилось Небо и Море, будто бы есть плоскость, по которой можно шагать хоть сотую времени, не боясь упереться лбом в основание купола, — и не было ни малейших сомнений, что отрывочные показания пленных — либо продуманная информационная диверсия врага, либо плод больного воображения одурманенных перед боем смертников. Теперь же… если сказанное — не обман… тогда, уважаемые коллеги… тогда…
— Запускаю документальное подтверждение, — откликается Свободный Охотник. — Записи сделаны в Сорок Седьмом гипархате Пустоты и переданы мне самим гипом. Линия времени содержит только довоенные идентификаторы.
В мгновенно наступившей тишине скупо сочится голос гипа Связи:
— Вот вам и конкретная, ясная цель, друзья. Внегалактический Тоннель со Входами в планетную систему — достойный объект для контратаки. Возрожденному Управлению будет чем заняться, и наконец-то я могу произнести это без опаски наткнуться на оскорбление.
Обжигающий поток информации разливается по замершим ячейкам, опрокидывается в подставленные лица.
Лишь два персонажа остаются вне этого пиршества. Повзрослевшая дочь гипа Пустоты, носящая титул Сорок Седьмой, стоит в своей родовой ячейке. Она смотрит на нового гипа Узора — как она смотрит на него! Будто бы знает о нем что-то, чего не знает никто, будто бы хочет, раскинув руки, шагнуть сквозь Всеобщую ему навстречу. Она — счастлива…
Кто-то из великих сказал, что к зрелым годам каждый полноценный мужчина обязан обзавестись своим человеком в правоохранительных органах (раз!), в системе здравоохранения (два!) и среди бандитов (три!). С бандитами мне доводилось сталкиваться, но, к счастью, не довелось подружиться. Зато с медициной и с милицией я дружил хорошо, надежно. В поликлинике, например, совсем недавно делал специальную проводку с заземлением для будущего физиотерапевтического кабинета. И райотделу милиции не чужой человек — одним из последних моих подвигов был ремонт принудительной вентиляции в КПЗ. Так что на две трети я все-таки стал полноценным мужчиной. Вот эти-то две трети и погнали меня субботним утром прочь из дома.
Я сбежал от семьи, несмотря даже на то, что дочь моя неожиданно заболела. Проснулась совершенно больной. Температура подскочила под сорок, и буквально разламывалась голова, чего раньше никогда не было. Раньше наш ребенок не знал, где у нее голова находится. Больше никаких симптомов — ни простудных, ни желудочно-кишечных. И горло спокойное, и кашля нет. Из-за высокой температуры она несла всякий вздор, попросту заговаривалась — вот это было страшно. То звала какого-то «повелителя форматов» с именем Десять, то рвалась рассечь своим дискретом аналоговую пасть. Насмотрелась дурных мультфильмов, дурочка. Жена со страху вызвала неотложную помощь, а я взял и удрал. Потому что было заранее известно, какой диагноз поставит приехавший врач. Либо скажет, что это острая респираторно-вирусная инфекция, пропишет антибиотики, которые на вирусы не действуют, и предложит госпитализацию. Либо, если врач окажется неразговорчив, то просто назовет болезнь «гриппом»…
Я соврал, что проедусь по мелкооптовым рынкам, и что это очень срочно. Если кто не знает, то основная работа вольного электрика, вроде меня, это не подключать-отключать, а бродить по толкучкам да заводам, выискивая за полцены какую-нибудь нужную штуковину. На рынок я в тот день не поехал. Впрочем, и безоглядно мчаться по сохранившемуся в памяти адресу также не собирался, а предварительно наведался в районный милицейский штаб, в дежурную часть. Мне нужна была уверенность, что потеряю день не зря. Иначе говоря, я хотел навести справки.
Вопрос номер один: есть ли у гордячки сокурсницы, окрестившей меня четырехпалым, сын в возрасте пятнадцати лет? Вопрос номер два: где она теперь проживает, на прежнем ли месте… вернее, проживала, упокой Господь ее душу… В самом деле, смешно было кого-то там разыскивать, не вооружившись ответами на подобные вопросы. Смешно. Мужики смеялись мне в лицо, они там в дежурной части смешливые, хоть и при погонах. «Ну, ты как дитё, — говорили они, — пацану поверил. Пацан развлекался, а ты…» И еще мне намекнули: «С тебя канистра спирта», — уже после того, как оказали посильную помощь.
Паспортную систему, слава Богу, пока никто не отменил, как и систему прописки. И к счастью, я запомнил обе фамилии, предъявленные мне мальчиком. А также в моей записной книжке хранились фамилия, имя и отчество той самой сокурсницы, плюс я помнил приблизительный год ее рождения. Все эти данные я вывалил дежурному оперативнику, и он взялся скучающей рукой за телефонный аппарат. «Пробить адресок» очень просто, если, конечно, имеешь знакомого сотрудника милиции. Он позвонил в Центральное адресное бюро, сказал «дорожку»-пароль, свой служебный телефон и, переключаясь с буквы на букву, отработал весь мой список, состоящий из трех фамилий. И выяснилось — след взят верно! Каждый из запросов дал один и тот же адрес — на Среднем проспекте Васильевского острова, — иначе говоря, моя давнишняя знакомая на самом деле и была той женщиной, которую мальчик назвал своей матерью… Кстати, как насчет ребенка, развил я наступление. Вернее, детей — двух молодых людей, братьев. Существуют ли на них данные в ЦАБ? У одного, старшего, фамилия должна быть по первому мужу, а младшему, надо полагать, мать дала фамилию уже второго. Старший сын погиб совсем недавно, значит, выписать с жилплощади его вряд ли успели… Да пожалуйста, все просто! Новая серия звонков показала: молодые люди были прописаны ТАМ ЖЕ, на Среднем проспекте. ОБА. Таким образом, состав семьи подтвердился. Год рождения младшего — как заказывали. Но что же это за адрес такой, в который уперлись все поиски, как бы узнать? Нет проблем. Ответственный квартиросъемщик — женщина преклонных лет, чья фамилия совпадает с девичьей фамилией нашей героини. Очевидно, ее мать. Она же бабушка своему внуку…