Свободный Охотник
Шрифт:
— Будет тебе спирт, — пообещал я дежурному сыскарю. — Или хочешь, бесплатно заземлю вам электрический стул?
— Лучше телефон заземли, и поглубже.
— Проверьте в информационном центре ГУВД, — посоветовал сержант, когда я уже собрался уходить. — На всякий случай.
Он шутил, конечно. В информационном центре ГУВД хранятся сведения обо всех судимых, осужденных, находящихся под следствием, в розыске, и так далее… А что, почему бы нет? Запросим их тоже, поддержал шутку мой знакомый офицер. Ну, почему же обязательно «ради смеха»? Это ведь добротная профессиональная привычка — по поводу и без повода лазить по помойкам. Кого проверим, женщину или парня?
Хороший у милиционеров получился смех, с оскалом. Но кто же знал, что случайным выстрелом в небо можно убить воробья? «Всех проверяйте, товарищ капитан!» — подсказал веселый сержант, что и было сделано. И место одного героя неожиданно занял другой: старший сын моей сокурсницы оказался осужден на три года исправительных работ по статье 145 (грабеж). Причем, срок еще не вышел — в настоящий момент он отбывал наказание в исправительном учреждении УЧ-20/6. Получается, брат моего вчерашнего гостя вовсе не погиб в «горячей точке», а просто вор! Мальчик мне наврал. Зачем? Стыдно было сказать правду? Ну, так ведь мог вообще ничего не говорить…
Я отправился в путь, отягощенный новыми сомнениями.
Мне было не по себе, если честно. Что меня ждало? Неуклюжие речи перед незнакомыми людьми плюс непредсказуемая ответная реакция. В доме — траур. Бесцветные одежды, негромкие голоса, особые лица. Торжественные старушки в платках, абсолютное отсутствие общих тем… не люблю я этого. Даже если все по-другому. Горе есть горе, смерть есть смерть… Но мальчик мечтал, чтобы его настоящий отец был рядом, думал я, заранее закрываясь скорбной маской. Никто меня не приглашал, но назад дороги не было. К середине дня я и появился в том доме.
Дверь мне открыла…
Она. Я с трудом ее узнал — сокурсница сильно изменилась. Она открыла сразу, едва я дотронулся до звонка, нетерпеливо рванула дверь — будто кого-то ждала, прислушиваясь к шагам на лестнице. Не меня, конечно. Была у нее надежда и сгинула, вспыхнула и погасла. Или, как выразился бы мастер дамского романа, цветы ее прекрасных глаз увяли.
Она, наоборот, узнала меня мгновенно, судя по скорости, с какой увяли ее «цветы».
— Ты что, не умерла? — озвучил я первую пришедшую в голову мысль.
Невыносимая глупость!
Почему женщина не вцепилась когтями мне в щеки?
PLAY
(игра)
25
…Счастлива ли она? О, нет, разумеется. Несчастнее не найти в Галактике существа — отныне и навсегда. Вот ведь как бывает. Ждать встречи, молить о встрече, считать оставшиеся доли тысячных, а дождавшись, не иметь желания даже лицо от подушки оторвать. Наверное, это хорошо, когда нет желаний — и самого человека тогда вроде бы нет, и окружающего мира, и не надо на меня смотреть, потому что не на кого здесь смотреть…
— Что с тобой? — спрашивает Свободный Охотник.
Встретились наконец. ОН. Прилетел, ненадолго прервал свою страшную игру. Удрал, вырвался из ядовитых объятий гостеприимных гипов, чтобы затаиться, выждать, пересидеть информационную истерику, одолевшую вдруг Метро, причиной которой, собственно, сам же и стал. Новый гип Узора, вот такая приятная неожиданность. Наконец-то ОН — рядом с ней. До сих пор их встречи сводились к общению по Всеобщей, ни разу маршруты их «Универсалов» не пересекались — с того рокового момента, когда твари нашли «Черную дыру». Так было нужно. Лихорадочная подготовка к совещанию, метания из Фрагмента во Фрагмент, походная жизнь по кораблям. Время не тратилось ни на что постороннее. Только связь по Всеобщей — единственная ниточка. Теперь же, когда, казалось бы, они снова вместе, именно теперь…
— Можно к тебе присесть? Не прогонишь?
Именно теперь не получается посмотреть ЕМУ в глаза. Конечно, неловкость и без того сковала бы их двойную радость, потому что разлука была долгой. ОН тоже чуть-чуть смущен, надо же, ОН подсаживается к ней в кокон, стараясь не коснуться неподвижного тела, закрытого мягкой пленкой…
— Что случилось? — Свободный Охотник встревожен. — Ты здорова? Бормочешь чего-то там, бормочешь…
Очень просто: она все поняла. Все-все. И то, почему ОН не стал до совещания ничего ей рассказывать, как она ни допытывалась, и то, почему избегал личной встречи, ограничившись иллюзорной близостью информационных сгустков. И никакой, оказывается, он не «ОН», смешно было даже мечтать, а просто… как все просто… Он боялся, что она догадается. Она догадалась. Не сразу, но крепко и навсегда. И лучше бы они вдвоем сгорели в окруженном врагами санатории, красиво взявшись за руки, чем всю жизнь сгорать от припрятанных поглубже фантазий.
— О чем ты? — искренне удивляется Свободный Охотник.
Глупый. Большой, а глупый. Если он сам раскусил эту поганенькую тайну, когда дочь гипа рассказала ему полную историю своей матери — еще там, в «Черной дыре», — почему кто-то другой не мог сделать того же, когда он рассказал собственную историю? Из двух историй сложилась одна. А санаторий «Черная дыра», в котором два осиротевших подростка прожили вместе шесть Единиц — ключ разгадке… Вспомним, что сделал доблестный Неуловимый, сбежав из плена? Первое, что он сделал, связавшись по Всеобщей с наивной взволнованной Хозяюшкой — показал ей изображение какого-то человека. И она все-таки вспомнила! Это был погибший мамин друг. Тот, из-за которого мама часто плакала. Да, теперь она все поняла, объяснения теперь не требуются. Маминым другом был прежний гип Узора, вот так! Им был отец Неуловимого, который, как и мать Хозяюшки, прекрасно знал о затерянном в Метро санатории. Потому-то оба родителя, не сговариваясь, и отправили своих детей прятаться в одно и то же место — место их тайных любовных встреч! Вот тебе и ключ. И вообще, зачем надо было столько времени притворяться, обзываться «Хозяюшкой», ведь уютная «Черная дыра» наверняка принадлежала гипу Узора, отцу Неуловимого!
— Ну, ты меня чуть не напугала, я уж думал, что-нибудь случилось.
Разве ничего не случилось? Да как же можно так говорить, если… если…
— Ну и что с того, что наша база неизвестно кому принадлежала? — Свободный Охотник легко успокаивается. — Я надеюсь, мы не станем оспаривать между собой право собственности на объект, которого больше не существует?
…если «право собственности» здесь ни при чем! Да как же он не понимает!
— Чего я не понимаю? — он устало посмеивается, наклоняясь к лежащей без движения девочке. — Между прочим, я действительно считал «Черную дыру» твоей, а не своей. Мой отец был готов к тому, что гипархат падет, и секретные объекты перестанут быть секретными. Почему бы в таком случае не отправить сына в чужие владения?
Чего он не понимает? Очень просто: гип Узора и мать Хозяюшки были вовсе не «друзьями». Известно — кем они были друг другу. Вот и получается, что Хозяюшка вовсе не дочь гипа Пустоты номер сорок семь, как все думают. А быть сестрой Неуловимого она не желает, не умеет и не будет! Она умрет. Неужели они брат и сестра?
Смех оборван, веселье застревает в горле. Свободный Охотник распрямляется.
— Прошу тебя, — выталкивает он превратившиеся в ком слова. — Ты оскорбляешь память матери, это неправильно.