Сводный экипаж
Шрифт:
За спиной кто-то ахает и к заговорщикам присоединяется мартышка.
— У-ух! А я что?
— Ты-то туда все равно не пойдешь, — напоминает Энди, косясь на привалившегося к зубцам стены, скорчившегося горожанина — по-видимому, тот перешел границы терпения обезьяньей задницы и получил локтем в живот. Или коленом чуть ниже.
— Хамье, — небрежно поясняет Манки.
Мартышкин глаз лукаво блестит, но сейчас не до обсуждения ее манер.
— Жди и не глупи, — просит юнга. — На праздник смотри, этакое редко
— У-уух! — соглашается мартышка. — Барабаны!
Да, барабаны все сильнее давят на уши. Гру исчезает. Энди отступает ближе к башне. Видно отсюда неважно, зато до угла ближе. Действовать придется быстро, а толкаться у дома никак нельзя. Энди слишком приметен и не умеет растворяться среди людей. В этом отношении юнга — игрок иного уровня неброского уличного снукер-гранда. Мальчишки нет, но он все время там. Вот несет поднос с фруктами, вот спешит с пустым ведром, вот что-то объясняет носильщику факелов… Гру не стоит у дома ювелира, просто он все время рядом. Невидимый в своем мелькании как поршень набравшей ход машины. Энди не сводит с напарника взгляда, лишь изредка поглядывая на мартышку. С Манки все в порядке — она с тремя девицами — оживленно размахивают лапами-руками, указывая на площадь. Гм, видимо все девушки легкого поведения отнюдь не чужды обезьянничанью…
Спешащий с охапкой факельных черенков Гру, внезапно стягивает со лба повязку, утирает распаренное лицо. Пора. Слава Болотам, ожидание закончилось.
Энди плавно кидает свое тело за стену. Пальцы с легкостью находят щели между камнями, здесь не так высоко — рулевой падает-скользит по внешней стене. Одно мгновение спина чувствует свою открытость — фигура, прилипшая к плоскости всегда уязвима. Но опасный миг позади, под сапогами мостовая, никто не закричал. В углу стоит ведро, приготовленное заботливым юнгой. Энди на ходу перегружает сверток из-за пазухи в приготовленную емкость — изнутри пахнет овсом. Впрочем, это не важно. Нужно поспешить.
Огибая слуг, Энди широко шагает к речным воротам. Здесь все спешат, уклоняясь от носильщиков, отягощенных цельной жареной козьей тушей, рулевой сворачиваем к дому. Гру уже у самих дверей — неузнаваем. Борода и высокая шапка юнге ничуть не идут. Борода к тому же отвисает-болтается.
— Не смешно, — шепчет мальчишка, спешно подвязывая-подтягивая тесемки мужского украшения.
Изнутри слышны голоса, щелкает засов, дверь дома Саатдж распахивается. На пороге явно сам хозяин. Нарядный, в длинной шелковой куртке…
Энди с любопытством в долю мгновения оценивает соперника. Грузен, толстая цепь на шее, суровое лицо с модной саркандской бородой — особого восторга перед великолепием нынешнего праздника господин Саатдж не испытывает. Усталый неглупый человек. Увы, ему придется пережить несколько неприятных мгновений.
— Господин Саатдж! Что вы наделали?! — приглушенно
— Что? Вы кто?! — изумляется застигнутый врасплох и на пороге ювелир.
— Мы от Аталы. Господин требует объяснений. Неотложных! — угрожающе намекает Гру-
Энди вталкивает ювелира обратно в дверь. Это нелегко — внутри полно людей. Семейство, нарядное и готовое к празднованию, теснится в полутьме. Ахает женщина — ей наступили на ногу.
— Господин, Саатдж, где ваши сыновья?! Быстрее! Случилось ужасное! — суетливый юный бородач хватает ювелиров за широкие рукава, тянет в сторону.
Энди, раскинув руки и размахивая ведром, оттесняет женщин и детей в следующую комнату
— Не слушайте, лишние уши могут пострадать.
Одна из чутких женщин и девочка лет десяти начинают всхлипывать. Бедняжки.
— Все еще может обойтись, — со вздохом заверяет коварный гость и извлекает из ведра опасную вещь: — Вот взгляните…
Достаточно одного взгляда. Восемь человек — взрослые и дети замирают, уставившись на Сторожа.
Энди прячет артефакт в ведро, накидывает на голову капюшон. Пора брать иную роль и иной, тяжелый, игровой кий.
В прихожей повышают голоса:
— Я ничего не понимаю! — теряет терпение господин Саатдж.
Энди распахивает дверь:
— Поздно! Мы опоздали! Они околдованы. Князь нас четвертует!
Вот крайне дурной момент. Мужчины семьи Саатдж теряют голову, тщетно пытаясь привести в чувство своих жен и детей. Среди очарованных затесался и мужчина — вполне себе взрослый. Хотелось бы верить: тот самый зять-огранщик, иначе дело затруднится.
— Как?! Как?! — отец и сыновья готовы потерять рассудок. Увы, это жестокая игра, господа ювелиры, вам можно посочувствовать.
— Я позову на помощь! — младший из сыновей кидается к двери, путается в ногах (подножка юнги их ловко заплетает), рушится на порог. Энди грубо вздергивает молодого ювелира на ноги.
— Сохраняйте хладнокровие! Еще не все потерянно. Нужно срочно применить охранный амулет. Иначе зараза заклятья охватит весь город.
— Какой амулет? Да что за ересь? — бормочет господин Саатдж, судорожно обнимая неподвижную внучку.
— Я позову стражу, мы окружим дом, — пятится к дверям юнга-бородач.
— Да, из дома никто не должен выходить! — «спохватывается» Энди. — Передайте князю, я сделаю все что смогу.
— В такой день, в такой день… ой, беда-беда! — бормочет юнга, удирая.
— Кто вы? — ювелиры семьи Саатдж не сводят взглядов с недоброго гостя.
— Страж магии, — Энди смотрит из-под капюшона и знает, что вот сейчас он выглядит не совсем человеком, сейчас все почти по правде. — Все дело в камнях с востока. Вы напрасно вставили в украшения невесты тот бомбейский опал.