Своенравная добыча
Шрифт:
– Но отец!
– Хватит! Вы с твоей сестрой меня очень разочаровали. Одна надежда, что мои младшие дети окажутся не такими.
Я сдержалась, не заплакала при нём. Убежала и дала волю слезам в дальнем уголке сада. Они текли не переставая. Я плакала от жалости к себе самой, разом потерявшей любовь отца и сестры, а взамен получившей лишь неизвестное будущее в незнакомом краю с чужим пугающим человеком. От жалости к Ильме, несчастной, опозоренной. От жалости к той, которая произвела на свет моих брата и сестру, и это убило её. Почему так тяжело быть женщиной?..
«Я не
Глава 9
Мёртвых в Ив-Лин погребали сразу, без долгих прощаний. Эти похороны были скромными, хоть и в княжеской семье. У Эрмины, младшей отцовской жены, не было родственников, поэтому перед склепом собралось совсем мало людей. В числе которых, разумеется, мы с отцом и Ильмой. Явилась и снова ставшая единственной супругой князя Ив-Лин Мильдана, для которой все перемены во дворце наверняка стали огромным потрясением, хотя она этого и не показывала на людях.
Я для неё всегда была чужачкой, бесполезной падчерицей, той, что посмела родиться на свет, потеснив место, которое занимала Ильма в сердце отца. Должно быть, княгиня радовалась тому, что скоро я уеду и больше не буду мозолить ей глаза. Вот только ей предстояло разлучиться и с родной дочерью.
Уже на другой день с рассветом Ильму ожидало отправление в монастырь. Я пыталась поговорить с ней, но сестра ни в какую не желала. А потому я решила заглянуть в детскую, где мирно спали мои брат и сестра, чтобы хоть разок посмотреть на них. Такие маленькие, беззащитные. Тихо, чтобы не разбудить их, я наклонилась над висящими рядышком колыбельками.
Сейчас, когда я на своём опыте узнала, как ненадёжна бывает земля под ногами, как всё может измениться в одно мгновение, я заранее боялась за их судьбу. Пусть на княжество и не нападут, теперь, когда оно под защитой Лундсфальда, иных опасностей это не отменяет. Я склонилась ниже и зашептала:
– Пусть боги оберегают вас. Пусть любящая душа вашей матери Эрмины и её забота останутся с вами. Пусть вы всегда будете поддерживать друг друга.
Я не знала, имеют ли мои слова хоть какую-нибудь силу, но всегда верила, что если желать чего-то искренне, от всей души, то это поможет. Мне даже показалось, будто, когда я напоследок осеняла детей защитным знаком, с моих пальцев сорвались едва видимые светящиеся нити, завязавшись в узел. Померещилось, должно быть.
Я так устала, что даже переживания отхлынули прочь, как вода при отливе. Хотелось лишь добраться до своей комнаты и заснуть. Но там меня поджидало новое испытание.
И у него было лицо Эрланда Завоевателя.
Увидев его, я отшатнулась к стене. Что он тут делает?.. Уже пришёл заявить свои права на меня? И его впустили? Впрочем, о чём это я. Разве кто-нибудь защитит меня сейчас, когда родной отец мною пожертвовал? Никто, кроме меня самой.
– Почему вы здесь? – спросила я. Губы дрожали, но я очень старалась держать голову высоко. Пусть знает, что говорит не с бесправной рабыней, а с дочерью князя! Хотя я сейчас мало чем отличалась от тех же рабынь, это не значит, что и вести себя должна так же. – Вам мало того, что вы
– Он тебе уже сказал? – осведомился Эрланд.
– Да, – кивнула я. – Скоро я буду в полной вашей власти. Так можете вы хотя бы сейчас, пока я ещё дома, дать мне возможность побыть в одиночестве?
– Могу.
– Правда? – я недоверчиво взглянула на мужчину.
В спальне горели всего две свечи, позволявшие разглядеть не так много. Широкие плечи под тканью камзола, тень щетины на лице, глаза… синие, кажется. Они составляли резкий контраст с густыми чёрными волосами. Мне не хотелось его рассматривать, однако мой взгляд невольно то и дело обращался в его сторону. Врага надо знать в лицо.
– Тебе не тяжело? – спросил он.
– Тяжело?
– Дышать. В этом, – кивнул на мою одежду правитель Лундсфальда. Я поняла, что он имеет в виду корсет.
– Я привыкла.
Эрланд вытащил из-за пояса нож, и вот тут мне в самом деле стало нечем дышать. Что он задумал? Нужно бежать!
Я уже успела развернуться к двери и коснуться её ладонями, когда меня остановили. Сильные руки удержали за плечи за мгновение до побега. Стало страшно – страшнее, чем в коридоре, когда этот же мужчина набросился на меня.
– Не бойся, – это прозвучало как приказ.
Он вдруг полоснул ножом по шнуровке корсета.
– Наши женщины такого не носят.
– Я не одна из ваших женщин! – выпалила я, прижимая к груди пострадавшее платье.
– Но скоро станешь ею.
– И что же вы цените в них?
– Кротость и послушание.
Я прикусила губу – с такой силой, что во рту появился вкус крови. Вот, значит, как? Не дождётся правитель того, что я тоже стану тихой и покорной, никогда и ни за что!
– Повернись.
– Зачем вы это делаете? – всё ещё стоя к нему спиной, спросила я. – Вы не умеете по-другому обращаться с женщинами? Ухаживать, говорить красивые слова? Как в романах… В Лундсфальде так не положено?
Эрланд вдруг рассмеялся. Наверное, ему показались забавными и наивными мои слова. Что поделать, если я так мало знала о жизни?..
Да, собственно говоря, и не хотела знать. Мне было уютно и хорошо с книгами и вещами, которые хранили память о детстве. Некоторые из моих старых игрушек мама сама сшила. Я никогда не стремилась поскорее повзрослеть, выйти замуж, как того хотела Ильма. А ещё из-за своей необычной внешности я не считалась красавицей, и на меня почти не обращали внимания, не смотрели так, как на сестру.
– У нас говорят, если цветок Ив-Лин пересадить в другую почву, он не приживётся. А я ведь даже не цветок, я человек. Почему вы уверены, что я смогу жить в чужой стране?
– Ты сможешь, – сказал повелитель Лундсфальда.
Мне бы его уверенность!
– И что же меня там ждёт?
– Ты. Будешь. Моей, – делая паузы после каждого слова, произнёс он.
Глава 10
Близость Аньяри сводила с ума. Почему она такая?.. Гибкая, нежная. Пахнущая здешними цветами и чем-то ещё, свойственным только ей. Точно созданная специально для него.