Своеволие
Шрифт:
— С Буреи-реки гости прибыли, — начал отчитываться довольный Ивашка. — Там немалый даурский род живет — Судур. Восхотели они, чтобы по-нашему темноводскому покону ясак Царю-батюшке платить. Ну, мы и срядились с ними, как с Лотодием допрежь. Согласен?
— Очень согласен! — улыбнулся Санька.
Потом его нашел Гунька.
— Падёмка, атамана! — поманил китаец Дурнова в свое «царство». — Шитой-то покашшу!
На специальных бревнышках под навесом лежала пушка. Новехонькая чугунная пушка, еще не помутневшая и поблескивающая на солнце. Сделана почти точной копией одной из трофейных
— Мой так боялася, — улыбнулся коваль, сверкнув жемчугами зубов на чумазом лице. — Но получилася! Инда много-много могу — только чутие подавай! Чу-гун, тоись.
У Саньки аж глаз задергался. Свое пушечное производство! Да ему теперь на Амуре никто не указ будет! Но это, конечно, первая мысль была. Вторая чуть умерила пыл: наверняка у всей Гунькиной бригады не одна неделя работы на это ушла. Третья встала над второй, уперев руки в боки: это ж сколько руды надо накопать, чтобы крицы выплавить, а из них — чугун. Одна эта пушка за сто кило весит… А еще ядра надо делать. Под занавес пришла четвертая и хлопнула дверью, за которой розовым сияли метровые буквы «ТВОИ МЕЧТЫ». «А чем стрелять будешь, родимый?» — гласила четвертая мысль. Поскольку запасов пороха не хватало даже на пищали…
«Ничего, придумаем что-нибудь» — Санька ни за что не хотел расстраиваться.
— Ши Гун, дружище! — обратился он к ковалю. — А смог бы ты сделать такую же пушечку, но с чуть более длинным стволом?
— Чишилее будет, — пожал плечами мастер. — Зачема?
— Зато стрелять станет точнее и дальше, — пояснил Дурной, хоть, совсем не был уверен, что всё так и получится. Но попробовать стоило. Опытным путем подберут нужный размер заряда — авось, и получится! Тогда уже можно «в серию» пушки запускать. У Саньки еще зрела в голове идея поставить пушку на легкий лафет с большими колесами… да прицепить это всё к конной паре! Пора заводить полевую артиллерию.
Ох, прибавится работы Деребе с его командой плотников!
А дальше… Дальше, конечно, надо было заняться расквартировкой «комсомольской бригады» новых свободных дауров… Но на шее у атамана Темноводного повисла одновременно злая и счастливая женщина.
— Опять пропал! — стучала она гневно кулаком по плечу левой рукой, а правой крепко обнимала. — Опять без меня…
— Не бей мужа, женщина! — гневно воскликнул Аратан. — Он все-таки рану получил!
— Где? — ахнула Чакилган и в испуге убрала руки за спину.
— В интересном месте! — заржал даур.
И ведь не пошлешь подлеца! Потому что из его рта теперь не ругательства, а один смех выходит… Санька показал другу кулак, а затем развел руками перед своей любимой:
— Нет феперь у меня куфка ясыка…
Но княжну он устраивал и таким. Более чем! Так что пришлось спихнуть расквартировку новоприбывших на Аратана. Сам же атаман подхватил Чакилган на руки и поспешил в избу — расплачиваться за долгую отлучку. Голова еще сильно кружилась, но этот долг надо обязательно вернуть. С процентами!
А уже завтра он соберет старшину, расскажет им о своем нелепом путешествии, о том, с каким неоднозначным прибытком из него вернулся. И какую пользу для всего Темноводья из этого можно извлечь. И со всеми текущими делами ознакомится…
Всё! Завтра! Завтра…
Глава 46
Сон выдуло. Санька смотрел в черноту потолка и пытался вернуть круговерть ночных видений. Но они ускользали. Затухали, как огоньки сигнальных ракет: неспешно, но неотвратимо.
«Значит, подъем!» — велел Дурной сам себе и резко сел. В избе за ночь заметно похолодало. Но всё равно, не сравнить с поздней метелью, что лютовала снаружи. Там, снаружи, уже поди слепит от света и снега, но в темноту дома ни проникало ни лучика. За зиму туго забили-законопатили любые, самые мелкие щёлки — сберегая бесценное тепло.
Санька в одной рубахе тихо выбрался в клеть сенцов. Нащупал кресало, спросонья долго высекал непокорные искры, пока не запалил трут. Уже с ним вернулся в «комнату» (он так, по старинке и называл центральную клеть с печью). Вынул из зажима обгорелый огрызок, воткнул новую лучину и подпалил. «Комната» неспешно налилась слабым, но теплым и домашним светом.
Лучина высветила спящую Чакилган, которая загребла себе всю шкуру-одеяло и сейчас куталась в нее, стараясь защититься от утренней стылости. А еще дальше — у стены, на полоске кана — шумно сопел в две дырки Муртыги. Крошка-Орел. Он же Бесенок. Он же Спаситель Лоча-Атамана.
Когда Санька объяснил старшине, как и откуда он притащил в Темноводный «даурскую молодежь», разжалобились все. Даже Ивашка. Конечно, постановили принять, обуть-одеть и пристроить. Многие беглые рабы поселились в даурской заимке, но кого-то приняли и казаки, и даже китаец Ши Гун со своей кузнечной кодлой. Новенькие с охотой и интересом изучали незнакомый для них мир, новую жизнь. Не все. Среди парней нашлись трое из рода Мэрдэн, и их пообещали доставить к князю Лобошоди. Аратан с удивлением узнал, что среди прочих спас и двух парней, помнящих, что они происходят из рода Бирьян. Узнав, что у него снова появились сородичи, маленький тигр словно крылья расправил! Тут же взял их под свое покровительство и вообще, чуть ли не отселяться «всем родом» собрался.
Главной проблемой стало то, что новые дауры по-русски не знали ни единого слова. И Санька понял, что к «цифирному классу» нужно срочно прибавить «класс русского языка, как иностранного»… Да и класс письма пора заводить — чего два раза бегать. Русский даурам стала «преподавать» Чакилган, уж она за время плена выучила его хорошо… Дауров поделили на две группы и те стали приходить на «уроки» в новую башню, где хватало места.
С одного такого урока княжна и явилась, ведя за руку «несносного бесенка».
— Это Муртыги, — сообщила она мужу. — Он будет жить у нас.
Вот так. Без обсуждений. Санька, конечно, согласился. Потому что, с одной стороны, он и не был против. Все-таки Чакилган сильно страдала от того, что не могла родить мужу ребенка… И такой… «воспитанник» сможет помочь в нереализованном материнстве. А с другой стороны, послышалась Саньке в словах жены (вроде бы обычных) какая-то гневная нотка. И он не ошибся.
— Как ты мог не взять мальчика к нам сразу! — вцепилась княжна в атамана, едва они оказались наедине. — Он ведь столько раз тебя спасал!