Своя вселенная
Шрифт:
– Очень интересно, – задумчиво протянул Астахов.
– А у вас Аркадий Голиков не стал детским писателем?
Астахов состроил нечто неопределенное на лице.
– Не могу сказать. Может быть стал. Но мне такое имя не известно… Не могу сказать. Я не знаток литературы.
«Слава одного переходит из вселенной во вселенную, – увлеченно размышлял Василий. – Слава другого – нет. Но всё-таки странно: внук и здесь известен, а дед не известен. Странно…»
Когда они покинули ресторан, выйдя на залитую огнями улицу, Астахов полюбопытствовал:
– И
– Пока что не знаю. Каким-то образом надо найти, где я живу в этой вселенной. В прежней, которую я недавно покинул, Москва мало отличалась от знакомой мне. А здесь Москва – совсем другой город. Я уже был на том месте, где в двух других вселенных стоит мой дом. Здесь его нет. К тому же я не представляю, чем занимается здесь мой двойник. И где он работает.
Немного поразмышляв, Астахов поделился соображением:
– Поиски могут занять много времени. Да и как вы сейчас будете искать? Уже стемнело, ночь на носу. Поехали ко мне.
– Но… я не стесню вас?
– У нас, как полагается, есть гостевая комната. Можете совершенно спокойно воспользоваться ею.
– Ну… я согласен.
– Вот и хорошо.
Астахов повернул назад, к физическому корпусу. Там стояла его машина. Весьма красивая, со стремительными формами. Она напоминала «Крайслер».
– Что за марка? – проявил интерес Василий.
– «Руссо-Балт», пятнадцатая серия. Двигатель два с половиной литра.
– В Питере делают?
– Да, Санкт-Петербурге, и ещё в Риге есть филиал.
– В Риге? Латвия входит в состав России?
Астахов открыл дверцу машины.
– Давайте поедем, а по пути я расскажу.
Василий занял место рядом с ним. Почти неслышно заработал мотор, машина тронулась, отъезжая от тротуара.
– Страны Балтии после победы белого движения над красными попросили о независимости, и это пожелание было удовлетворено. Однако, филиал Русско-Балтийского завода остался в собственности российского государства. Позднее этот концерн стал народным.
– Что это означает?
– Он был акционирован, но так, чтобы акции раскупили широкие слои населения. В результате сейчас никто не имеет контрольного пакета акций.
Они выехали на Тверскую, повернули направо. Василий не увидел ни помпезного здания бывшего Госплана, приютившего в привычной ему вселенной Государственную Думу, ни гостиницы «Москва» с её странным, несимметричным фасадом. Здесь в окрестностях Кремля всё было другим. Но Василий опять подумал, что здешняя Москва нравится ему больше, чем та, которую он знал. В ней больше было стилевого единства, органичности. И ухоженности.
Машина въехала на Красную площадь. Слева располагалось привычное здание, которое занимал ГУМ. А справа тянулась Кремлевская стена. Василий чувствовал, что ему чего-то не хватает, и вскоре понял – здесь отсутствует мавзолей.
– А у нас рядом с Кремлевской стеной возвышается мавзолей, в котором похоронен Ленин. А точнее, мумия
Астахова это несказанно удивило.
– Как?.. Просто придти и посмотреть?
– Да.
– Что за дикость? Уму непостижимо.
Василий развёл руками, состроил недоумение на лице.
– Большевистское начальство так придумало. Они же что-то вроде новой религии утверждали – веру в коммунизм. А их идол возлегал в центре столицы на Красной площади в специальном мавзолее. Между прочим, до сих пор там и лежит, и люди ходят смотреть на него, теперь уже больше из любопытства, а не от благоговения.
– Даже в древние времена такого не было. Точно, дикость.
Машина забралась куда-то на юг. Это был район массовой застройки, но высокие здания совсем не походили на скучные многоэтажки советских времен. Свернув к одному дому, Астахов направил машину на подземную парковку. Открытый зев поглотил их, пропустил в освещенное лампами бетонное пространство. Машина была оставлена, лифт охотно открыл серебристые двери.
Астахова ждала миловидная брюнетка столь же высокого роста, как и он, спокойная, улыбчивая.
– Это моя жена Ирина, – представил её Астахов. – Ирочка, нашего гостя зовут Василий Игнатович Петровский. Он писатель. Понимаешь, обстоятельства так сложились… Короче, Василий Игнатович переночует у нас. Прошу любить и жаловать.
Квартира оказалась большой и просторной. Для Василия нашлись дежурные тапочки.
– Мы не голодны, – известил жену Астахов. – Но чаю попьём.
На столе в гостиной появились чашки с блюдцами, вазочки с вареньем и разными сортами печенья. Разлив ароматный чай, Ирина посмотрела доброжелательными глазами на Петровского.
– Откуда вы приехали?
– Я?.. – Василий замялся.
– Василий Игнатович из Петербурга, – быстро проговорил Астахов.
– Так вы из столицы?
– Да, из столицы… – сконфуженно пробормотал Василий.
– А о чём вы пишете?
Этот вопрос не был таким легким, как могло показаться.
– У меня есть произведения разного жанра… Например, про геймера, который настолько перестаёт различать реальность и мир игр, что, попав на Дубровку… Оказавшись в захваченном террористами театре, не понимает, игра это или страшная реальность.
– Очень любопытно, – заинтригованно произнесла Ирина. – В последние годы случилось немало террористических актов. Слава Богу, в России их не было. А геймер, это тот, кто всё время играет на компьютере?
– Совершенно верно.
– Очень любопытно. А ещё?
– Ирочка, друг мой, дай нашему гостю отдохнуть, – попытался помочь Василию Астахов.
– Нет, почему? – энергично возразил Петровский. – Мне вовсе не трудно. Ещё у меня есть роман о жизни молодежи. Он вышел во время… – у Василия чуть не вырвалось: «перестройки». – В самом конце восьмидесятых и… вызвал живой отклик в читающей среде.