Священник Глеб Якунин. Нелегкий путь правдоискателя

Автор благодарит за поддержку в осуществлении издания инвестиционную группу «MESSIER»

Вокруг имени священника Глеба Якунина еще при жизни клубилось немало легенд самого разного свойства. Более всего – неосновательных. Хотя с друзьями он был человеком открытым, для посторонних, особливо церковных и сугубо православных, всегда оставался загадкой. Быть может, поэтому о нем ходили самые нелепые слухи. Часть из них фабриковалась в недрах КГБ и даже озвучивалась в советской прессе. Были два автора – журналист Анатолий Белов и кадровый чекист Андрей Шилкин, которые выпускали – и не одним, а тремя – изданиями на протяжении нескольких лет пасквильный томик «Диверсия без динамита» тиражом по сто тысяч экземпляров, в котором отцу Глебу отводилось немало страниц. Не нравился

он этому заведению и его сотрудникам. Правда, он не обращал внимания на заказных писак. Что касается его критической позиции по отношению к Русской Православной Церкви, хочу напомнить мысли католического богослова Романо Гуардини: «Кто хочет говорить о смысле Церкви, тот должен говорить и о Ее недостатках. Церковь не свободна от влияния трагизма всего человеческого в том смысле, что ее безусловные ценности связаны с человеком и тем самым с его несовершенством»1.

Наша дружба длилась сорок лет и не была омрачена ничем, несмотря на разность позиций по отношению к Церкви. Я разделял многие его критические взгляды на историю РПЦ советского и постсоветского периода, но всегда оставался в лоне Церкви. Я считал, что его правозащитная деятельность советского периода была необходима и всячески, в меру сил и возможностей, помогал ему. Его попытка создать альтернативную Церковь в России была мне чужда. По моему мнению, раскол вреден, поскольку обескровливает Церковь. Раскол всегда ведет к дроблению, а не к консолидации. Это противоречит заповеди Христа о единстве Его учеников. Об этом писал священник Георгий Флоровский: «Ибо раскол в Церкви есть всегда нечто противоречивое и противоестественное, парадокс и загадка. Ибо Церковь есть единство …Раскол, напротив, есть уединение, обособление, утрата и отрицание соборности. Дух раскола есть прямая противоположность церковности»2. Важно знать историю Церкви, чтобы понимать – во все времена Она была далека от совершенства. Более того, в различные исторические периоды Церковь часто отступала от заветов Христа.

Поэтому в XX столетии так остро встал вопрос об экклезиологии – богословской науке, изучающей природу и свойства Церкви. Что есть Церковь? Только ли социальный институт или же, напротив, глубинная жизнь, проявляющаяся в Ее таинствах и святых, которые сияли во все времена? Подобно Ее основателю, согласно Халкидонскому догмату, в Ней различаются две природы – человеческая и Божественная, которые соединены нераздельно. Человеческая природа Церкви несовершенна. Немало было в истории «разбойничьих соборов, разбойничьих патриархов и пап». Власть, полученная преемниками апостолов, слишком часто употреблялась ими не во благо Церкви. Как любая власть она развращает человека. И он не всегда способен достойно нести этот крест. Эту мысль очень тонко выразил преподобный Исаак Сирин: «Нет человека, который, приняв власть, остался бы без изменения».

Работая над биографией отца Глеба, я не мог не коснуться истории Демократического движения в СССР, поскольку он был активным его участником и лично связан со многими диссидентами. Но, понимая, что эта тема довольно обширная, вынужден был ограничиться наиболее важными событиями, сыгравшими свою роль в становлении и развитии взглядов опального священника. Тем более, что уже издано немало архивных материалов, помогающих осмыслению возникновения и развития Демократического движения3. Оглядываясь назад, анализируя события недавнего прошлого, понимаешь, как много значили для верующих личности священников, противостоявших разгулу безбожия – архимандритов Тавриона (Батозского), Серафима (Тяпушкина), Иоанна (Крестьянкина), священников Александра Меня, Глеба Якунина, Сергия Желудкова, Николая Гайнова, Владимира Смирнова, Димитрия Дудко, Александра Егорова и многих других.

Сегодня, когда все чаще раздаются ностальгирующие голоса, превозносящие власть большевиков, которые якобы пеклись о нуждах народа, важно напоминать о человеконенавистнической природе коммунистической власти. Необходимо напомнить, что Русская Церковь была полновесно представлена в Демократическом движении. Деятельность двух священников – Сергия Желудкова и Глеба Якунина, а также мирян – Анатолия Краснова-Левитина и Бориса Талантова, погибшего в лагере, – наиболее яркое проявление противостояния российских православных христиан богоборческой власти. Не следует забывать и о противостоянии российского епископата, признанным лидером которого был исповедник и мученик архиепископ Ермоген (Голубев). Все они мужественно противостояли гонениям, обличая неправду богоборческого режима. Деятельность священника Глеба Якунина совпала по времени

с важными событиями. Первое – решение Священного Синода РПЦ 1961 года о лишении священника права участвовать в жизни прихода. Второе – решение Синода о вступлении РПЦ во Всемирный Совет Церквей. И, наконец, третье – открытие в 1962 году II Ватиканского Собора, кардинально изменившего жизнь Католической Церкви. 60-е годы оказались своеобразным «осевым временем», когда веяние Святого Духа существенно изменило жизнь людей как на Востоке, так и на Западе.

И все-таки наиболее весомую долю в разоблачении той лжи о положении РПЦ в послевоенный период, которую распространяли не только официальные советские чиновники, но и ряд церковных иерархов, внес священник Глеб Якунин. В 1979 году ему удалось добыть секретные отчеты заместителя председателя Совета по делам религий Василия Фурова перед ЦК КПССС и предать их гласности. Поразительно его бесстрашие – он прекрасно понимал, что может принять мученическую смерть, но это не остановило его. До сих пор «фуровские» отчеты остаются основополагающими документами, свидетельствующими о рабском положении РПЦ в советский период. Ни один из светских или церковных исследователей не вправе игнорировать их, рассматривая положение Русской Церкви в советский период. В судьбе отца Глеба эти отчеты сыграли спасительную роль и смягчили, помимо желания властей и прокуратуры, приговор суда в августе 1980 года.

Он не был идеалистом, оторванным от реальной жизни, часто шел наперекор обстоятельствам. Я сознательно не касаюсь периода его жизни, когда он трудился над созданием АПЦ… Судьба и история созданной им Апостольской Церкви достаточно точно описана священником Павлом Бочковым в его пятитомном исследовании4. Для того чтобы уяснить масштаб личности отца Глеба и его место в истории, автор счел необходимым сделать небольшой исторический экскурс в годы его юности, в недавнее прошлое исчезнувшей страны, коммунистической империи, вошедшей в историю под аббревиатурой СССР.

Приношу благодарность тем, кто помогал мне в работе над этой книгой – прежде всего матушке Ираиде Якуниной и ее дочерям – Марии Беловой и Анне Якуниной. Друзьям отца Глеба – Виктору Андрееву, Павлу Меню и Льву Пономареву. А также немалую помощь своими соображениями оказал мне художник Анатолий Ракузин (Париж). Отдельные главы этой книги публиковались на сайте Кредо-пресс. Приношу благодарность главному редактору сайта Александру Солдатову. Первую редактуру провела студентка Литературного института Мария Лаврова. Без их помощи эта книга не могла бы появиться.

После кровавых экспериментов большевиков, развязавших в 1917 году Гражданскую войну, а затем спровоцировавших страшный голод 1921 года, после так называемых «чисток» и «большого террора» конца 30-х годов, организованных Сталиным, СССР напоминал огромное кладбище, по которому бродили как тени миллионы выживших заключенных и тех, кто еще пользовался призрачной свободой. Люди в этой стране не жили, а выживали. Победа во Второй мировой войне распахнула на несколько лет перед выжившими советскими солдатами и офицерами «железный занавес». После окончания войны они возвращались домой другими людьми. Солдаты везли часы и вещи, генералы – награбленный антиквариат и полотна великих художников, а кто-то из офицеров – запрещенные в СССР книги эмигрантских мыслителей и поэтов. Тогда многим казалось, что жизнь в стране должна кардинально перемениться. Но этого не произошло. Хотя неприметно менялась атмосфера советской жизни. Начали появляться кружки молодежи, которые, отвергнув догмы марксизма-ленинизма, искали смысл жизни. В послевоенной Москве из-под прилавков букинистов еще можно было приобрести полное собрание сочинений Владимира Соловьева, дореволюционные издания Сергея Булгакова, Николая Бердяева, Петра Струве и других мыслителей русского религиозного ренессанса начала XX века.

Виктор Красин и Петр Якир

Но политика террора против собственного народа продолжалась. Аресты уже не были такими массовыми, как в конце 30-х годов, но все равно не прекращались. В 1953 году, после того как умер Сталин, запахло переменами. После его смерти сначала немного, потом все чаще начали освобождать из лагерей и тюрем невинно осужденных людей. Были расстреляны чекистские палачи, занимавшие долгие годы ключевые посты в руководстве СССР – Берия, Абакумов, Рюмин, Меркулов.