Священник
Шрифт:
— Почему лебедей кормлю?
Блин, я словно зубы вытягивал, причем очень упрямые. Вздохнул, сказал:
— Нет, почему тебя не взяли в полицию?
У него снова загорелось лицо.
— У меня нога больная, левая, на футболе травмировал, и разве не странно, что у тебя… эм-м…
— Хромота.
— Эм-м… правая нога, твоя… травма от клюшки. Скажешь, это не судьба?
Херня это какая-то, думал я. Он все говорил:
— В школе я учился так себе. Не люблю власть, а твой папа — он знал моего,
Тут я его подловил. Сказал:
— Мимо, приятель. Мой отец никогда не состоял в комитетах, особенно церковных. Если б ты еще сказал — мать, был бы ближе: она там практически прописалась, чуть ли не монашка.
Я почувствовал старую горечь, старую обиду на нее, как подступившую к горлу желчь. Он это переварил, продолжил:
— Ну, по-моему, они были знакомы. Короче, у нас столько общего, что нам надо работать вместе.
— И как именно?
Он уже вскочил, мерил шагами комнату, весь гудя от возбуждения.
— Я буду работать на улицах, а ты будешь, типа…
Он поискал нужное слово, и я подсказал:
— Кумекать?
— А?
— Сопоставлять улики.
Он решил, что я издеваюсь, но все-таки продолжил, с неуверенностью в глазах.
— Эм-м, ну да, стратегия и все такое. Я-то, как ты уже видел, больше по практике.
Он так размечтался, что я решил его не обламывать, сказал:
— Почему бы и нет?
Он не поверил своим ушам, буквально лишился дара речи. Я сказал:
— Я переезжаю в новую… хату… на Мерчантс-роуд — можешь приходить отчитываться туда. А пока — вот твое первое… эм-м… задание.
Он огляделся, спросил:
— Ты переезжаешь отсюда?
— Слишком броско. Нельзя же привлекать к нам внимание.
Он оценил «к нам», сказал:
— Понял.
Потом, будто репетировал, выпалил:
— Мне деньги не нужны. Я, как бы, готов работать…
— Безвозмездно.
— Безвоз… чего?
Нога ныла, хотелось прилечь.
— Вот что ты должен сделать.
Он стал весь внимание, наморщил лоб.
— На площади сидит компания алкоголиков, кучкуются рядом с туалетами…
— Я их знаю, — встрял он. — Хочешь, чтобы я работал под прикрытием, внедрился к ним. Не буду бриться и…
— Заткнись.
Как щеночка пнуть. У него было такое обиженное выражение, что я сказал:
— Первым делом тебе надо научиться слушать. Ты слушаешь?
Он кивнул с несчастным видом. И где я этого набрался? Продолжил:
— Там есть мужик — длинные седые волосы в хвосте, зовут Джефф, — он сидит на отшибе от остальных. Я хочу, чтобы ты узнал, чем он занят, и — вот что самое сложное — как спасти его с улицы.
У него накопилась куча вопросов, но я опередил, спросил:
— Как думаешь, справишься?
— Да, шеф.
— Ладно, телефон есть?
Он назвал мобильный и домашний номера. Предупредил, что домашний — его родителей. Я побоялся спрашивать, не с ними ли он живет. Хотя бы визитку не дал, но и это может быть вопросом времени. Перед уходом он вдруг меня обнял. Я и вправду терял хватку — такого уж никак не ожидал.
— Страшно представить, какая из нас получится команда, — сказал он.
Тут я был целиком солидарен.
Мои сны были аляповатыми — макабрическая смесь из кебабов, безголовых священников, церкви без свечей и кладбища с пинтами «Гиннесса» на могилах. Очнулся я задыхаясь, весь в поту, пробормотал:
— Господи.
И потащился в душ. Включил кипяток, словно пар может стирать воспоминания. Аппетита на было, но я затолкал в себя сухой тост, заварил кофе. Курить не хотелось, но все равно достал сигарету. Зависимость просыпается раньше человека, нетерпеливо ждет, говорит: «У меня тут мучения простаивают».
Надо было серьезно поразмыслить. От дела с Коди разило до небес. Пока я проигрывал события в голове, меня вдруг осенило: «А что, если… Господи, а что, если он сам прислал грабителей, спланировал всю историю, сговорился с полицией?»
В таком случае я бы из благодарности согласился почти на все, что он попросит, например на партнерство. Я никогда не работал в паре. Мое призвание — волк-одиночка. Как тут не спросить себя: с чего я согласился?.. Ну, не считая благодарности. От скуки? От пофигизма?.. Я и сам не знал.
Зато знал, что он не тот, кем кажется, роль наивного пацана ему не шла. Но решил ничего не делать, иначе как разоблачить его цель? Держи друзей близко, а врагов — еще ближе, так ведь говорят? Одно точно — он мне не друг. А враг ли, я уже скоро узнаю.
Потом подумал: почему нет? Как минимум будет интересно.
Такие-то мысли чуть и не доведут меня до смерти.
8
Отцы опасаются, как бы сыновняя любовь не изгладилась.
Включил радио, к черту тишину. Новости. Техасский юрист обнаружил ватиканский документ. На латыни; он назвал его планом обмана и укрывательства. Шестьдесят девять страниц, с печатью Папы Иоанна XXII, в 1962-м его разослали всем епископам в мире.
Это ж сколько за марки отвалили.
В документе содержались указания, как негласно обращаться с жертвами домогательств. Ирландским епископам велели сохранять наивысшую секретность. За нарушение молчания грозило отлучение. Жертв, когда он пожалуются, надо было принудить к обету молчания.