Священное опьянение. Языческие таинства Хмеля
Шрифт:
Уместны будут и мысли М. Элиаде, который как бы дополняет сказанное Топоровым: «…Так как миф рассказывает о деяниях сверхъестественных существ и о проявлении их могущества, он становится моделью для подражания при любом… проявлении человеческой активности» (Элиаде, 1996).
А вот хорошо известный пример из русских былин, возможно, связанный именно с ритуальным использованием напитка (во всяком случае, с магическим точно). Судя по употребленному в тексте былины выражению «пиво сладкое», скорее всего имеется в виду именно мед. И в любом случае хорошо известная былина имеет некий посвятительный смысл. Текст приводимого отрывка «Исцеление Ильи Муромца» заимствован из собрания былин А.В. Маркова:
Говорили калики перехожия: – Ты как дай хошь нам напитьце пива сладкого. — – Есть у батюшки-то пива все ведь боцьками, — Не могу сойти со пецьки со кирпишною. — Говорят-то все калики перехожия, Перехожии калики, переброжии: – Ты сойди, сойди, Илья, со печки со кирпишьною. — – Я сижу, братци, на пецьки не единой день, — Не могу ходить на ножоцьках я тридцеть лет. — ГоворятНе адаптированная под «массовое восприятие» русская сказка, известная по целому ряду сборников и переданная А.Н. Афанасьевым, вторит былине почти слово в слово: «И говорят ему калики перехожие: сходи-ка за пивом, да напой нас! И взял Илья братину великую, пошел в подвалы глубокие, наливал братину пивом крепким и подносил каликам перехожим. – Выпей-ка сам! – в ответ молвят калики перехожие. Хватил Илья братину зараз – только и видели пиво! И взял Илья братину больше прежнего, пошел в подвалы глубокие, опускался ниже того, наливал братину пивом крепким пуще того…» и далее по тексту (Афанасьев, 1995, т. 1, с. 154). Даже если замена в части сюжетов подвалов на колодезь не есть плод позднейшей переработки, «оприличивания» сказки (былины), суть повествования, его скрытое содержание от того едва ли изменятся. Мы имеем дело с образным (закодированным?) описанием посвятительного действа, вернее даже, с переложением некоего древнего мифа, который стал объяснением последовательности инициатических действий. По крайней мере, это толкование напрашивается.
Надо признать, что далеко не во всех записях былин о чудесном исцелении Ильи Муромца непременно присутствует пиво или иной хмельной напиток. Иногда Илье достаточно подать нищему милостыньку или самому принять кусок ковриги. В таких случаях он либо сам тут же встает, либо ему мажут ноги ковригой. Иногда все же поят, но водой, а чаще отправляют принести воды самого Илью.
Осмелимся все же предположить, что в наиболее древнем варианте сказания присутствовал именно хмельной
Илье дают пить сразу или поят в обмен на совершение им неких предварительных усилий, как бы испытывая, проверяя крепость желания исцелиться:
Да однежжа-однежжа как в жаркой день А приходит под окошко где старой человек: «А стань-ко, стань, да доброй молодець; Ты подай-ко, подай да мне напитисе». Говорыл где Илеюшка Муромець: «Не могу я где встать дак и подвинуцьсе». — «А стань-ко ты, стань, дак доброй молодець!» И стал он ставать дак понатужылсэ; А взял он где цяшецьку медную, Наливает где квасу холодного, А подает он где чяшу квасу старому. А напилсэ старой, благодарствует: «А напоил ты меня квасом холодныем; А на-ко ты, выпей из моей бутылоцьки!» А выпил Илеюшка из бутылочьки, — А силушки у Илеюшки фтрое прыбыло: Стал он ходить – дак не шатаицьсе, Ище за углы он не запинаицьсе, А пнет он о угол – да вот и угол прочь. (Исцеление и первая поездка Ильи Муромца, 2003, с. 471–476).В прозаической записи часть древних мотивов, например, спуск Ильи за хмельным в подвалы (то есть в Нижний мир), остается, тогда как другая их часть претерпевает изменение. Так, вместо хмельного меда может называться вино, но все равно хмельной напиток он получает снизу, куда раньше, до прихода посредников-калик, не имел доступа:
«Говорят эти калики убогие: «Спустись-ко ты в ренские погреба глубокие, налей цяру зелена вина и принеси к нам сюда». Вот он спускался и вино им поднял, не велику цяру, не малую – ровнехонько полтора ведра. И калики и говорят: «Ну-ка, выпей, Илья Муромец, эту цярочку в полтора ведра на единый дух». Вот он и эту цярочку выпил на единый дух и не прикорчился. Вот он и подвыпил. А калики его и спросили: «Много ли чуствуешь силушки?» А он и ответил: «Во мне силушки много-множество». – «А ну-ко ещо, старой Илья Муромец, спустись в ренские погреба, подними цяру зелена вина, не малу, не велику, а в два ведра ровнехонько».
Вот он и спустился, опять налил вина виногранного два ведра и подал. Калики опять приказали выпить. Он и выпил. Они спросили: «Много ли чуствуешь могуты-силы?» – «А во мне, говорит, силы стало много-множество. Было бы в матушки во сырой земли столб от земли до неба, а в столбу колечко золотое заверчено, поворотил бы нижний конец вверх, а верхний вниз». Эти калики говорят и в третий раз: «Спустись ты, Илья Муромец, в ренские погреба, налей цяру зелена вина, не малу, не велику – в три ведра ровнехонько». Вот он поднял третью цяру вина. А они и говорят: «Выпей-ко эту цяру в три ведра». Вот он эту цяру выпил, третию-то. А калики его на третий раз спрашивают: «Много ли чуствуешь могуты-силы богатырской?» – «А во мне стало, говорит, силушки – половинушка» (Исцеление Ильи Муромца, 2001, с. 282–287.)
Для архаических сюжетов характерно, что напиток, которым излечивается Илья, отличен от воды, фигурирующей в пересказах для детей по вполне понятной причине, и это даже не квас да «пьяное пиво», а вино и водка. Кстати, и глубокий подвал, где хранится семейно-родовой напиток Ильи, не иначе как ледник (в крайнем случае колодезная холодная вода черпается им из глубокого колодца, из потустороннего мира):
Говорит сиротина убогая: «Поди сходи во погребы глубокие, Налей ты цару зелена вина, Не малу, не велику – в полведра». — «Уж ты гой еси, калика перехожая! Выпей-ко с того с устатоцку тяжелого, Со той дорожецки со дальнией». Говорит ему калика перехожая: «Не пью я зелена вина, Не кушаю я сладкой водочки, Уж ты выпей сам для здоровьица». Взял единой рукой Илья Муромец, Выпил он чару зелена вина. Говорит калика перехожая: «Много ли ты силы чувствуешь?» — «Чувствую, как изможенье есть». Говорит сиротина убогая: «Сходи поди в погребы глубокие, Налей-ка чару зелена вина, Не малу, не велику – в полтора ведра». — «Уж ты гой еси, калика перехожая! Уж ты выпей-ка зелена вина». Отвечает калика перехожая: «Я не пью зелена вина, выпей сам для здоровьица». Выпил он полтора ведра. Говорит калика перехожая: «Много ли в себе силы чувствуешь?» — «А чувствую силы в себе: Была бы в матушке сырой земле кольчужина, Поворотил бы мать сыру землю кругом». (Исцеление Ильи Муромца, 2001, с. 301–307).Наиболее интересны те варианты былины, в которых, чтобы исцелить Илью и наделить его силой, калики или стар-человечище используют хмельное, а вот чтобы убавить его непомерную силищу, заставляют Илью испить воды колодезной.
Вообще этот маленький фрагмент эпического предания содержит достаточно материала для защиты диссертации – словом, для отдельной книги…
Но раз уж в данный момент мы рассматриваем образ сосуда для священного напитка, стоит обратить внимание читателей и на скифскую версию легенды о происхождении чаши для священного напитка, сохраненную для нас Геродотом: