Священное опьянение. Языческие таинства Хмеля
Шрифт:
Уместно вспомнить для сравнения и разработанное по приказу норвежского короля Магнуса Исправителя Законов Государственное уложение – Ландслов ( Landslov) (1262–1280), где описан ряд так называемого Вейцла-пира.
«Вейцла-пир в своей древней форме был, по-видимому, культовым действом, пиром в честь языческих богов, на котором предводитель выступал в качестве жреца, а по рукам пускали кубок – турий рог. В ранний период скандинавской истории короли не имели постоянной резиденции и непрерывно разъезжали по стране. Население было обязано устраивать для короля и его дружины пиры. Здесь же, на пирах, разбирались судебные дела и решались другие вопросы, касавшиеся данного региона. Некоторые богатые хевдинги и бонды устраивали пир для конунга у себя в усадьбе, а конунг наделял их за это особыми полномочиями в данном округе и делал, таким образом, своими служилыми людьми. Вейцлы-кормления с пожалованием доходов с определенного округа на время службы стали практиковаться норвежскими королями с XI века. В Скандинавских странах таким правом жаловались ярлы и лендрманны, затем, по мере укрепления королевской
53
Прим. 129. From G. T. The Old Norwegian General Law of the Gulathing, according to Codex Gl. K. s. 1154 folio. Diplomatic Edition with Linguistic-paleographic Introduction and four Facsimile Pages. – Urbana, 1937. Взято с интернет-портала «Северная Слава» , где можно найти немало достойных и ранее не публиковавшихся переводов.
В сочинении франкского поэта Эрмольда (лат. Ermoldus Nigellus; 790? – после (?) 838) «In honorem Hludowici Caesaris Augusti libri IV» – «Прославление Людовика, христианнейшего кесаря» идет речь о борьбе христианских проповедников Людовика с «дедовскими заблуждениями» современных ему датчан короля Харальда, верующих в Юпитера и Нептуна. Под латинскими именами могут скрываться, соответственно, древний бог неба Циу-Тиу-Тюр (или уже громовержец Донар-Тор) и покровитель путешественников и податель ветров Вотан-Один (а может быть, Хенир или Ньерд). В поэме от имени христианского правителя франков все еще языческому «датскому королю советуется пустить металлические изображения языческих богов на изготовление плугов и ножей, глиняные фигурки Юпитера – на горшки и чаши, которые так же любят огонь, как Юпитер, а статуи Нептуна – на кувшины для транспортировки жидкостей, чтобы тем самым воздать честь и славу воде. Потом Эрмольд описывает совместный пир императора (франков) и короля (данов), а также большую охоту, устроенную Людовиком на острове посреди Рейна…: на нее любуются радостные датчане. Вслед за охотой следует что-то вроде пикника, на котором франки и датчане съедают часть пойманной дичи и совершают винные возлияния, наконец все возвращаются во дворец, император делит добычу, так что немалая ее часть достается и клирикам…» (Рыбаков В., 2008, с. 53, 56, 60–61).
Характерно, что вначале все участники охоты и пиршества действуют дедовским образом, и лишь потом что-то достается служителям церкви.
В дошедших до нас сказаниях и былинах, повествующих о Киевской Руси, Новгородской республике, Владимиро-Суздальском и Московском княжествах, в летописях часто упоминается о богатых пирах, братчинах и игрищах, которыми князья и дружинники, да и народ посадский отмечали победы, удивляя иноземных послов обилием стола. Непременно происходили пиршества и после праздничных обрядов. Этот обычай – понятно, весьма изменившийся внешне, – сохранился до сих пор.
Пиром или веселой попойкой заканчивались всякие мирские дела, семейные события. По большому счету даже с постепенным почти полным забвением изначального глубинного смысла действа такие события, как постройка дома, выкапывание колодца (или иные, столь же значимые) продолжали восприниматься в контексте одной из важнейших мифологем древней языческой традиции. Ведь всякое настоящее деяние людей воспроизводит деяния богов. Дело только тогда будет завершено благополучно и плоды его будут добрыми, когда оно сделано в соответствии с теми правилами, которые заложили боги и предки, когда творили мир, строили первый дом, копали первый колодец и так далее…
Священный пир и священный напиток сопровождали человека по жизни, напоминая ему о сродстве с божественным миром. Возможно (как мы заметили выше), позволяя его непосредственно воспринимать, благодаря вхождению в особое состояние сознания. Не исключено и проявление ряда необычных способностей, которые связаны с таким состоянием. Если так, многое становится понятным пытливому человеку.
В любом случае дело не в состоянии опьянения, спровоцированного употреблением хмельного. Дело в символическом значении, в смысле такового опьянения. Более того, пресловутые пиры, на которых напивались допьяна, – либо редкость, либо преувеличение. Во всяком случае, на лекциях по наркологии в медицинских институтах еще в 1980—1990-х гг. как научный факт студентам сообщали, что допустимое число чаш, ходивших вкруговую на праздничных пирах, не превышало шести. Каждая из таких круговых чаш имела свое назначение, и вовсе не всякая была наполнена именно крепким медом или пивом. Безудержное же пьянство и всевозможные излишества проникли, как утверждалось, в Киевскую Русь вследствие византийского влияния, когда князья стали перенимать тамошние обычаи [54] .
54
Авторы благодарят коллегу по Обществу «Северный ветер» врача С.А. Павлова за представленные сведения. К сожалению, более точную информацию мы представить в настоящее время не в силах, но сочли необходимым привести хотя бы устное свидетельство в силу его большой важности. Даже если это своего рода «новодел», он весьма показателен.
Итак, хмельной напиток сопровождает усопших в Иной мир. Он приводит людей в состояние, в котором они уподобляются умершим (лежат, будучи не в состоянии двигаться, засыпают, а сон тождествен смерти). Таким образом, он может быть истолкован
Мед, согласно свидетельствам немалого числа фольклорных источников, непосредственно связан с Мировым древом(Афанасьев, т. 1, с. 189–190). С листьев Мирового древа капает медвяная(то есть, на современный лад, медовая) роса, у скандинавов hцningfal(д`Апремон, 1998). Ведические гимны именуют «богатыми медом» капли дождя.
«…Мы помним, что сомачасто изображается в «Ригведе» как источник или поток, но так же как райское растение, которое тексты, особенно поздние ведические и постведические, помещают в вазу. Основания для такого разнообразия форм можно понять, если помнить все, что означает сома: она обеспечивает жизнь, плодородие, возрождение, – иными словами, как раз то, что означает водный символизм, а символизм растений утверждает в действительности. Кража сомыв «Махабхарате» свидетельствует о ее двойной природе – и жидкой, и растительной; хотя она и представлена как чудесный напиток, однако нам сообщают, что Гаруда «вырвал ее» ( samutpatya), как если бы это было растение. Символизм «Упанишад» представляет ту же ассоциацию «вода – дерево», «вечная река» ( виджара-нади: то, что возрождается) находится рядом с деревом, которое и поддерживает же. Оба мистических источника находятся на Небе, так же как на Небе мы находим если не подлинник, то, по крайней мере, прототип всех напитков, возрождающих и дарующих бессмертие, – белый хом, сома, божественный мед финнов и остальное» (Элиаде, 1999).
На юге с Мировым древом отождествляли финиковую пальму, но чаще виноград. Позднее, по мере проникновения южных влияний на Север, дерево познания и молодости «превратилось» в яблоню, слившись с эллинским мифом о саде Гесперид и кельтским об «острове яблонь» Аваллоне:
«…Виноградная лоза была растительным выражением бессмертия – точно так же, как вино оставалось символом юности и вечной жизни в первобытных традициях (ср. eau de vie, галльское uschabheagh, означающее буквально «вода жизни», персидское maie-shebab– «напиток юности», шумерийское gestin– «Дерево Жизни»). «Мишна» заявляет, что Дерево познания Добра и Зла из Библии было виноградной лозой [55] . Книга Еноха [56] помещает эту лозу, или Дерево познания Добра и Зла, между семью горами, как и эпос о Гильгамеше. Змея – Богиня Ханнат могла пробовать плоды этого дерева так же, как это позволялось Сидури и Калипсо. Виноград и вино продолжали символизировать мудрость до недавних пор. Первобытная концепция лозы – Космического дерева – Дерева познания и искупления необычайно последовательно сохранилась в мандеизме. В этом гностическом учении вино ( gufna) – воплощение света, мудрости и чистоты. Архетип вина ( gadmaia) находится в высшем, небесном мире. Архетипичная лоза – это скрытый смысл воды, листья ее сделаны из «духов света», а ее узлы – фрагменты света. Из нее текут потоки святой воды, предназначенной удовлетворять жажду людей; Бог света и мудрости, Искупитель ( Mandв d’haiiк), тоже отождествляется с вином жизни ( gufaв d’haiк), а лоза считается Космическим деревом, потому что распространяется по небесам, а ее ягоды – звезды» (там же).
55
В комментариях к Библии (в том числе в иудейской «Мишне») и многочисленных апокрифах запретный плод с Древа познания Добра и Зла отождествляется с виноградом, а источник зла усматривается в употреблении вина.
56
Енох, 24: 2 [прим. М. Э.]. Книга Еноха – один из ветхозаветных апокрифов начала новой эры.
Парсы по сей день используют для приготовления ритуального напитка типа «хаомы» эфедру – хвойный кустарник, растущий и на севере Индии, и в Иране.
Зная это, вспомним об известном и давнем споре: какой породы ясень или тис – был великий Иггдрасиль, в ветвях которого, вися вниз головой, познал Один тайный смысл рун.
Дело еще в и том, что в пехлевийских источниках говорится о похожем Мировом древе Хом – «Древе бессмертия», оно – «царь всех лекарственных трав», что растет оно на острове в океане Варкаш (авест. Ворукаша) или в мировой реке Pax (авест. Ранха) и охраняемо священной рыбой Кар (авест. Кара), созданной Ормаздом (по «Бундахишну», этих чудо-рыб десять); в начале творения в ствол этого Мирового древа была помещена душа будущего пророка Заратустры. Сравните его со славянским представлением о священном острове Буяне в Море-Океане, на котором растет Мировое древо, прародитель прочих деревьев, и в котором живет чудо-рыба Щука-Белорыбица!
Скорее все же в истории с обретением Одином рун речь идет именно о тисе, поскольку ясень не вечнозеленый, а Иггдрасиль «вечно зелен». Кроме того, вещества, выделяемые ветками тиса, содержат особые вещества, влияющие на психику человека «опьяняющим образом». И Один, висящий меж ветвей Мирового тиса, мог испытывать соответствующие галлюцинации. Именно такой опыт мог послужить поводом для подобной детализации сюжета, который сам по себе, конечно, неизмеримо больше спора о конкретной породе дерева.