Священные реки России
Шрифт:
Исток Дуная начинается со слияния двух горных речушек с одинаковым названием, сохранившимся до наших дней, – Бреги (Bregen). В «Словаре древнерусского языка» слово «брег» – берег, гора, крутизна, обрыв. То есть крутой берег. О русском происхождении слова: «бреги – берега» говорит и наличие этого слова-имени в других местах исконного проживания славяно-россов. В Болгарии в Загребском округе есть Бреганица, на Волыни есть Белые бреги… В самой Швейцарии есть городок с русским именем Брегенец. Исток Брега, а значит и Дуная, между горными кряжами – Брегским и Россек.
В древней родовой памяти русского человека Волга и Дунай занимают особое место. Эти реки вскормили и вспоили русский народ, русскую цивилизацию. Характерный пример дают нам воспоминания офицера, участника дунайской компании 1853–1854 годов (писавшего под псевдонимом «К.Л.Н.»). Офицер удивляется своему чувству от встречи с Дунаем. Тут в дневнике описано настроение при виде Дуная, мимоходные мысли для себя: вспомнились «те родные песни, которые называют Дунай русской рекой, и даже почему-то особенно чествуют…» «Он (Дунай. – Прим. Бажанова) показался мне совершенно русской рекой».
Это ощущения на уровне интуиции, подсознания, на генном уровне, русский человек чувствует теплоту родной дедины, теплоту «отеческих дымов».
На всех трех крупнейших реках Европы – Волге, Дунае, Днепре – с древнейших времен сидели русские люди. Отчего так? Тут две причины.
Первая связана с религиозными культами древних россов. В предыдущей главе мы отмечали поклонение россов родникам, рекам, озерам – то есть водной стихии. Если древние германцы молились в лесах заповедным рощам, заповедным деревьям, то древние россы – рекам, а в лесах – родникам.
Вторая причина оседания на реках связана с промыслами. Кто-то из тогдашних племен и народов жил охотой (немцы), кто-то скотоводством (мадьяры), кто-то разбоем и войной, кто-то земледелием, у иных народов в чести торговля, а у россов в числе главных промыслов – рыболовство. Река русского человека поила, кормила (рыба, раки, водоплавающая птица…), одевала (из рыбьих шкур шили ветровки, дождевики, бахилы-бродни, даже паруса), защищала от кочевников на островах и в плавнях. Было у россов и земледелие, и скотоводство, и рудное дело, конечно, охота и бортничество, но главное – рыболовство. Как тут не обожествлять Дунай и другие реки!
После вторжения на Балканы, на придунайские долины римско-германских орд под началом Траяна начался исход россов с Дуная. Самые непокорные римскому рабству предпочли уход в заснеженные леса к своим сородичам. Среди необозримой чащи (лес тянулся на тысячи верст), среди болот и снегов, на малоизвестных реках закрепилась и выжила (хоть и не без потерь) русская цивилизация. Снега, леса и болота помогли сохраниться русской независимости и самобытности. Исход продолжался в течение десятилетий, даже столетий.
На Дунай пришли римляне и племена готов (немцев), мадьяр, которые еще более потеснили славян. А вот память о прародине осталась. Всего несколько десятилетий назад, до информационной революции и кровавых войн, с полным правом можно было сказать,
Обожествление реки сохранилось и через сто лет после исхода, и через тысячу, и через две… Что видно и в царствование выдающегося князя Киевской Руси Святослава Игоревича, совершавшего походы от Волги до дунайской Болгарии, от Кавказа и Сурожского моря до Вятки. Древнегреческий историк Лев Калойский в своем труде упоминает о жертвоприношении святославовых дружин Дунаю в начале семидесятых годов десятого века. К этому же периоду относятся и события, запечатленные древнерусским сказителем, автором «Слова о полку Игореве», в котором есть сетование, плач княжны Ярославны «на дунаи».
Из этого события можно сделать вывод, что россы не теряли связей со старой дединой, в том числе и на государственном, на княжеском уровне. Реку почитали святой, отчей.
Некоторые детали обряда поклонения святой реке можно найти у автора четвертого века нашей эры Мавра Сервия Гонората: «Авфидий Модест уверял, что он читал, будто у даков есть обычай при выступлении на войну не приниматься за дело прежде, чем известным образом хлебнут воды из Истра на манер освященного вина и поклянутся не возвращаться в родные места, если не перебьют врагов».
Уточним, что даки тут есть россы, а Истр – древнее название Дуная. К имени Истр мы еще вернемся, ибо до сего времени ни один исследователь не удосужился покопаться в русском языке. А ритуал «испить воды шеломом» из реки есть древний обычай.
Откуда пошло имя Дунай? Сами россы оставили про то сказание, по которому жил-был богатырь Дунай, позже его звали Дунай Иванович, вот от крови убитого Дуная и течет Дунай-река. Тут все яснее ясного.
Однако давайте проверим, насколько легенда о реке богатыря Дуная соответствует русской лексике. Д.Мачинский в пространном очерке «Дунай» показал реальность, правда, испугался столь «смелых» выводов. Приведем оба его суждения:
«Употребление лексемы «дунай» в славянских народных говорах: dunai (старопольское) – «далекая, незнаемая река», «море»; dunai (польское) – «глубокие воды с высокими берегами», «стоячая глубокая вода»; «дунай» (украинское) – «лужа», «водный разлив»; «дунай» (русское) – «ручей» (Олон., Кировск). С представлением об отдаленности, запредельности местонахождения «Дуная» сталкиваемся в поговорке «За горами, водами, дунаями» и в зафиксированном в белорусском Полесье представлении о том, что в конце концов все реки впадают в Дунай».
«…славянский Дунай (Дунав) является заимствованием кельто-латинского названия через посредство германского (готского) Donawi».
Просто удивляет, как это наши кабинетные мужи могут заплутать в собственных писаниях. Хотя это простительно – прорваться через флажки, выставленные норманистами-немцами и их влиятельными наследниками, непросто, ой непросто. Нам ли того не знать.
Этот же автор населяет дунайские долины неведомыми язычниками, де славяне малыми вкраплениями появляются на Дунае только с IV по VI век. Да и то это, видимо, чуть ли не пещерные медведи.