Святая, смешная, грешная
Шрифт:
– Да, уважаемый суд, поддерживаю, – вставая и поправляя очки в тонкой золотой оправе, ответил тот.
– Ответчик, – обращаясь к Косте, бубнил судья, – признаёте ли вы требования истицы?
– Нет, уважаемый суд, – встав с места, произнёс Костя.
Я впервые в жизни находилась в зале суда, наверное, поэтому волновалась не меньше Кости. Мне было интересно наблюдать со стороны за процессом – всё было, как в кино. Судья в чёрной мантии, высокое кресло с гербом, деревянный молоточек на столе, и решётки на окнах.
– Ответчик, вы признаёте, что это ваша подпись на договоре займа? – услышала я вопрос судьи.
– Да, уважаемый
– Что вы можете пояснить по этому поводу? – подняв взгляд на Костю, спросил судья.
– Никакой Ансаковой Надежды я не знаю, уважаемый суд. Эта подпись добыта мошенническим путём. Никогда никаких денег от Надежды Ансаковой я не получал, – чётко и уверенно произносил Костя.
– Но подпись ваша? – настаивал судья.
– Подпись моя, но, повторяю, она добыта мошенническим путём.
– Уважаемый суд, можно я поясню? – попросил слово Костин адвокат.
Судья кивком головы дал понять, что слово адвокату предоставляется.
– Мой подзащитный утверждает, – начал Богомолов, – что эта подпись добыта мошенническим путём. Моего подзащитного ввели в заблуждение. Мой подзащитный никогда не получал деньги от Ансаковой, не был с ней знаком, а поэтому мы считаем, что сделка должна быть признана мнимой, – затем он сослался на статью, которая предусматривает, что деньги по договору должны быть переданы физически, а не только на бумаге. – Но деньги моему подзащитному переданы не были. Это и есть мошенничество. Априори судья, вынося решение, должен руководствоваться законом и своим внутренним убеждением, – продолжал Богомолов. – Мне кажется, сложно, а скорее всего невозможно поверить в то, что неработающая двадцатитрёхлетняя студентка, увидев впервые моего подзащитного, без всяких оснований и договоров – напомню, что эта расписка была получена только через четыре года, – могла передать ему такую сумму денег.
– Это к делу не относится, – прервал его судья.
Тут для меня, постороннего человека, началось самое удивительное и невероятное. Конечно, я не знаю законы, наверняка чего-то недопонимаю, но мой мозг упорно отказывался понимать некоторые аргументы и логику судьи.
– Суд должен всесторонне изучить обстоятельства дела и выяснить, были ли переданы моему подзащитному деньги, – продолжал между тем Богомолов. – Мы просим внести в протокол наше ходатайство и выяснить происхождение у Ансаковой этих денег. Заплатила ли она налоги с этой суммы?
– Это к делу не относится, я протестую, – вскочив со скамьи, произнёс адвокат Ансаковых.
– Поддерживаю, ходатайство отклоняется, – тут же произнёс судья.
«Ни хрена себе, к делу не относиться, – злилась я. – У Собчак изъяли в несколько раз меньше и то не возвращали до тех пор, пока не выяснили, откуда у неё эти деньги и заплатила ли она с них налоги. Хотя Собчачка с экранов не вылезала, начиная с Дома-дурдома-2 и заканчивая разными концертами, где она была в роли ведущей. Тут-то понятно, откуда могут быть деньги. Но Ансакова-то безработная студентка! У неё-то откуда могут быть такие деньги? А если не может быть денег, значит, она их просто не могла дать. Вроде, всё логично, но почему судья отклонил этот вопрос?» Внутреннее возмущение переполняло меня, но если бы я знала, сколько всего ещё более непонятного и нелогичного услышу сегодня… Это были только цветочки.
– В какой валюте были переданы деньги моему подзащитному? – задал вопрос Богомолов.
– В рублях, –
– А не могли бы вы пояснить, в чём были переданы деньги? В пакете, в сумке, в чём-то ином? – продолжал Богомолов.
– В целлофановом пакете, – уверенно ответил адвокат Ансаковой.
– Это чистой воды ложь, – уверенно и театрально подняв руку вверх, громко произнёс Богомолов. – На момент, когда Надежда Ансакова якобы передала моему подзащитному деньги, самая крупная купюра была номинацией в одну тысячу рублей. Вес одной купюры известен, – с этими словами Богомолов передал судье какую-то бумагу. – Посчитано, что общий вес передаваемых денег, – он сделал многозначительную паузу, – составляет 134 килограмма, и их объём чуть меньше одного кубического метра. Уважаемый суд, как молодая девушка, совсем даже не мастер спорта по тяжёлой атлетике, могла поднять и передать моему подзащитному такой объём и вес денег? И что это был за такой целлофановый пакет?
Я вытаращила от удивления глаза, услышав такую информацию. «Ну, и что вы теперь на это скажете», – чуть ли не потирая руки, подумала я.
– Протестую, – явно занервничав, произнёс их адвокат.
– Протест принят, – словно ушат холодной воды на моё ликование услышала я голос судьи. – Это не относится к делу.
– Да как же не относится? – встав со скамьи, горячился Костя. – Это как раз говорит о том, что никаких денег Ансакова мне не передавала и передавать не могла!
– Я не давал вам слова, – ударив по столу молотком так, что у меня зазвенело в ушах, чуть ли не взвизгнул судья. – Ещё одна такая выходка, и я прикажу приставу вывести вас из зала.
Со стороны даже мне, неискушённому в судах человеку, всё это напоминало какой-то фарс, игру в одни ворота. Я сидела, опустив голову, понимая теперь, почему так нервничал все последние дни Костя. Видимо, в отличие от меня, он не был настолько наивен, чтобы верить в справедливость судов.
Затем в судебном заседании объявили перерыв. Мы вышли из зала. Пройдя по сумрачному, плохо освещённому коридору, спустившись по скрипучим деревянным ступенькам на первый этаж, очутились на улице. Свежий воздух, всё ещё яркое, но уже не палящее солнце ранней осени, голубое небо да веселое чириканье воробьёв поразительно контрастировали с облупившейся штукатуркой старого здания суда.
Мы отошли чуть в сторону, и Костя попросил у Богомолова сигарету. Они стояли молча, куря, нервно стряхивая пепел себе под ноги. Никогда не видела Костю курящим. «Видимо, действительно очень нервничает», – подумала я, стоя рядом так же, не проронив ни слова. Я и сама была настолько возмущена, взвинчена, что мои слова могли только подлить масло в огонь, а сейчас нужно что-то совсем другое… Нужно успокоиться, сосредоточиться и выработать дальнейший план действий. Не думаю, что Костя с адвокатом не понимали этого.
И действительно минуту спустя Богомолов произнёс:
– Не обязательно, что судья куплен, хотя видно и слепцу, что он на их стороне. Думаю, ему хватило увидеть только фамилию Ансаков, чтобы понять, какое решение нужно вынести. Вполне возможно, что он просто получил звонок, ну, скажем, от председателя городского суда, типа: «Ты внимательно отнесись там к делу Ансакова», – и всё, больше ничего не нужно. Никаких дополнительных административных ресурсов. Безусловно, Константин Валентинович, мы будем бороться до конца во всех инстанциях, дойдём до Верховного суда, но как я уже и говорил, шансов мало.