Святая юность
Шрифт:
Константину семь лет, и его начинают учить. В это время снится ему чудный сон.
Он видит, что какой-то воевода собрал лучших невест города и говорит юноше: «Выбирай одну из них, чтоб она была тебе помощницей в жизни». И он стал выбирать. Среди них на первом месте спокойно стояла одна. Не описать словами ее красоты, тишина дышала вокруг нее, ее взор смотрел глубоко в душу, и становилось светло и отрадно под этим взором. Бесценные сокровища, украшавшие ее, меркли в сиянии ее лица. Он подошел к ней и услышал: «София».
«София» по-гречески значит премудрость.
Когда Константин приступил к книжному учению, то его память и понимание оказались выше, чем у всех его сверстников. Быстрота его понятия была необыкновенна.
Вот он изучает Писание, и легко дается ему премудрость, и из всех учителей церковных больше всего он чтит творения святителя Григория Богослова. Его детское сердце бьется великим восторгом. Однажды, чтобы излить возбужденное в его душе словами великого учителя Церкви восторженное волнение, он на стене чертит крест, а под крестом свою детскую молитву: «Святителю Божий Григорий Богослов, ты телом был человек, а жизнью Ангел: устами, как серафим, ты славил Бога; твое учение просветило вселенную. Молю тебя – прими меня. С верой и любовью прихожу я к тебе. Будь учителем мне».
Вначале Константин позволял себе забавы, свойственные его возрасту и его высокому роду.
Однажды он был в поле на охоте. Ястреб сидел на его руке. По усмотрению Божию, внезапно поднялся вихрь и унес птицу. Отрок огорчался, что потерял любимого ястреба. Его уныние было так велико, что он два дня не принимал пищи. Но в это самое время случился с ним спасительный перелом: он понял тут, как опасно и вредно для души привязываться к вещам житейским.
С тех пор он отказался от скоропреходящих утех, которые вместо радости причиняют печаль. В нем разом пала привязанность ко всему житейскому – он отдался исключительно одному учению и почти не выходил из дому, читал одни священные книги…
Все больше и больше преуспевает отрок в разуме, до Царьграда доходит слух о его способностях, и берут его ко двору, в товарищи к его сверстнику, царю Михаилу. Знаки внимания, которых так жадно добиваются люди, – придворные отличия одно за другим сыплются на царского товарища, но только одна мудрость занимает его душу.
И вот, озабоченный его мирской участью, чтоб закрепить его блестящую будущность, воспитатель царя и Константина предлагает ему в жены знатную девушку, богатейшую наследницу. Но не к миру влечет Константина, и он тайно бежит и постригается в монастыре.
Проходит несколько месяцев первых монашеских подвигов, и его нашли и против его воли возвратили в Царьград. Он принял сан иерея. Много ученых трудов, состязания о вере, и ради них далекие поездки, и снова тихая, пустынная жизнь, молитвы, чтение. А душа жаждет великого дела, которое заняло бы все ее силы.
В далекую пустыню, где Константин жил с братом своим Мефодием, приходит зов из Царьграда, от патриарха и царя, и вот начало новой жизни.
Горячие молитвы об успехе и благословении Божием на проповедь Евангелия среди славянских народов, изучение славянских наречий. Вот великое чудо, которое подкрепляет веру Константина, когда он приступал к трудам своим: тело священномученика Климента, папы Римского, много столетий почивавшее на дне морском, явлено верующим: ночью над тем местом моря, где лежали мощи, сияет светлый столб, и святые мощи показываются на поверхности…
Начинается проповедь. Толпы народа и отдельные лица, ему внимающие, и выражение на этих лицах новых мыслей, пробуждаемых его словами, и радостные для проповедника обращения. Торжество крещения, незабвенные, дорогие, благодатные картины. Вот тот неизъяснимо радостный день, когда братья составили славянскую азбуку, начертали с помощью ее первые написанные на славянском языке священные слова: «В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово».
Если прозревший взор в минуту разлучения души с телом видит грядущее, быть может, перед взором апостола славян в последний его час предстала далекая еще, в будущем необозримая, великая страна. Множество светлых храмов сияло по ней, и торжественная песнь православных колоколов неумолчно неслась над ее простором; виясь длинными лентами, как ее светлоструйные, многоводные реки, блистая хоругвями и окладами чудотворных православных икон, шли по ней крестные ходы; среди зелени ее задумчивых, дремучих лесов подымались белые стены и золотые маковки монастырей; зорко глядели вдаль святые вожди той земли, населял ее терпеливый, смиренный народ-Богоносец, и невидимо ходил по той земле, благословляя, Христос.
Юность преподобного Космы Яхромского
Боярин, который взял к себе на воспитание крестьянского мальчика Косму, был человек добрый и ласковый.
Взял он его к себе более из жалости, чем из нужды в нем: Косма был из очень бедной семьи, и в доме боярина, где было всего в изобилии, ему жилось сытней, чем дома.
Мальчик оказался смирный, послушный, рассудительный и тихий. Видя его сообразительность, боярин стал посылать его к священнику учиться грамоте, и Косма очень быстро с ней справился.
Любимым его занятием в те часы, когда он бывал свободен от ухода за боярином, от различных поручений, с которыми хозяин рассылал его в разные стороны, было чтение Священного Писания.
Часто в зимние вечера, когда хозяин не отлучался в гости, он призывал к себе Косму и часами слушал, как он своим звонким, детским голосом, внятно и вразумительно, с чувством и умилением прочитывал ему то Златоустовы творения, то сказание о жизни какого-нибудь святого, то какие-нибудь поучения о том, как по-христиански устроить свою жизнь.
Над боярином стряслась беда: заболел он, и, когда острая пора болезни миновала, вместо того чтобы быстро оправляться, он все оставался каким-то хилым. Недуг, очевидно, сидел в теле и не мог выйти.
– Вот что, Косма, – сказал мальчику боярин однажды вечером, когда Косма читал господину вслух житие одного из русских чудотворцев, – поищу-ка я помощи чудесной, стану неотступно просить Бога об исцелении, объеду все святые места на Руси… Что-то мне говорит, что болезнь моя не к смерти, а к славе Божией. Стану ездить и тебя возьму с собой, ты мне верный слуга.
Так и сделал боярин.
Стали они ездить из монастыря в монастырь: где мощи угодника источают исцеления, где сияет чудотворящая благодать от прославленных Богом икон, где бьют из земли целебные источники.
Верно служит мальчик боярину, заботливо подсаживает его в возок. Ночью по первому стону больного поднимается и подходит к нему… Ездят они из места в место, из монастыря в монастырь, от мощей к мощам, а исцеления все нет.
Душа мальчика полна одной молитвы… Сидит ли он в возке около боярина или вечером засыпает, чтобы проснуться при первом стоне господина, все просит он Господа, все взывает к Богоматери, чтобы исцелили его хозяина.