Святилище
Шрифт:
Удар грома раздался прямо над головой. Серые глаза Изольды вспыхнули ужасом. Анатоль мгновенно оказался рядом с ней. Леони почувствовала укол ревности. Она показалась себе отверженной, словно эти двое забыли о том, что она здесь.
— Нам ничего не грозит, — прошептал он.
— Мсье Бальярд пишет, — вмешалась Леони, — что по местным поверьям бури насылает дьявол, когда в мире что-то неладно. Когда нарушается естественный порядок вещей. Садовник этим утром говорил примерно то же самое. Он сказал, что прошлым вечером над озером звучала
— Леони, довольно! — резко одернул ее Анатоль. — Все эти байки, демоны и чертовщина, проклятия и знамения — просто сказки, чтобы пугать детей.
Изольда бросила еще один взгляд в окно.
— Сколько еще это продлится? Кажется, я не вынесу.
Анатоль мимолетно погладил ее по плечу, тут же отдернув руку, но не достаточно быстро, чтобы укрыться от Леони.
«Он хочет о ней заботиться. Защитить».
Она прогнала прочь завистливую мысль.
— Гроза скоро выдохнется, — снова заговорил Анатоль. — Это просто ветер.
— Это не ветер. Я чувствую что-то… что-то ужасное случится, — шептала Изольда. — Я чувствую, он уже близко. Приближается к нам.
— Послушай, дорогая, — понизив голос, проговорил Анатоль.
Леони прищурилась.
— Он… — эхом повторила она. — Кто он? Кто близко?
Ни один из них как будто не услышал ее.
Новый порыв ветра рванул ставни. Небо раскололось.
— Ручаюсь, этот почтенный старый дом видывал и не такое, — легко заметил Анатоль, стараясь разогнать уныние. — Да, я бьюсь об заклад, он простоит еще долго после того, как мы все помрем и нас похоронят. Бояться нечего.
Глаза Изольды лихорадочно блеснули. Леони видела, что шутка Анатоля произвела совершенно обратный эффект. Он не успокоил женщину, а скорее напугал еще сильнее.
«Умрем и похоронят…»
На долю секунды Леони почудилось гримасничающее лицо демона Асмодея среди языков пламени в камине. Она невольно вздрогнула.
Она уже готова была честно признаться Анатолю, как провела этот день. Но, обернувшись к нему, увидела, что он смотрит на Изольду с такой нежностью, с такой заботой, что ей стало неловко подглядывать за ними.
Она закрыла рот и ничего не сказала.
Ветер не унимался. И ее разыгравшееся воображение не оставляло ее в покое.
Глава 42
На следующее утро, проснувшись, Леони с удивлением обнаружила себя на кушетке в гостиной Домейн-де-ла-Кад, а не в собственной спальне.
Струи золотого света уже лились в щелки занавесок. Огонь в камине прогорел дотла. Игральные карты и пустые бокалы остались забытыми на столе.
Леони посидела, вслушиваясь в тишину. После пушечных ударов ветра и дождя все теперь было тихо. Старый дом не скрипел и не стонал больше. Буря прошла.
Она улыбнулась. Ужасы прошлой ночи — мысли о духах и дьяволах — казались совершенно нелепыми в утреннем свете. Скоро голод согнал ее со спасительного диванчика. Она на цыпочках пробралась к двери и вышла в холл.
Леони вошла в кухню. Она оказалась меньше, чем ей представлялось: приятная квадратная комната с деревянными вощеными стенами и черными потолочными балками, с которых свисало множество разнообразных котлов с медным дном и поварских орудий. На почерневшей крышке плиты, вделанной в очаг, в котором хватило места еще и приладить сбоку каменную скамейку, кипел горшок.
Повариха держала в руках деревянную лопаточку на длинной ручке. Она обернулась к неожиданной посетительнице, и другие слуги, усаживавшиеся завтракать за исцарапанный стол посреди кухни, загремев отодвигаемыми стульями, вскочили.
— Прошу вас, не вставайте, — поспешно попросила Леони, чувствуя, что помешала. — Я думала, нельзя ли мне кофе. И еще немного хлеба, если можно.
Кухарка кивнула.
— Я приготовлю поднос, мадомазела. В утренней комнате?
— Да, спасибо. А больше никто не спускался? — полюбопытствовала она.
— Нет, мадомазела. Вы первая.
Несмотря на любезный тон кухарки, Леони чувствовала, что ее вежливо выпроваживают. Однако она задержалась еще.
— Буря натворила много бед? — спросила она.
— Ничего такого, чего нельзя исправить, — ответила кухарка.
— И ничего не затопило? — не отставала Леони, беспокоившаяся, не придется ли отложить субботнее торжество, если дорога стала непроезжей.
— Из Ренн-ле-Бен ни о чем серьезном не сообщали. Одна наша девушка слышала, что под Алет-ле-Бен сошел оползень. Под Лиму задержалась почтовая карета. — Кухарка вытерла руки о фартук. — Теперь, мадомазела, если это все, вы, может быть, извините меня? До вечера у нас много дел.
Леони ничего не оставалось как удалиться.
— Конечно.
Когда она выходила из кухни, часы пробили семь. Выглянув в окно, она увидела розовое небо с белыми облаками. В саду уже работали: сметали листья и собирали наломанные бурей ветки.
Следующие несколько дней прошли тихо.
Леони облазила дом и участок. Она завтракала в своей спальне и проводила утро, как хотела. Изольду и брата она часто не видела до обеда. Во второй половине дня они с Изольдой гуляли по имению, если позволяла погода, или осматривали дом. Тетя была неизменно внимательна и ласкова, ум ее был острым, она умела пошутить. Они вдвоем разыгрывали на рояле дуэты Рубинштейна — довольно неумело, но с большим удовольствием, а вечерами забавлялись настольными играми. Леони читала или рисовала виды на дом с маленького пригорка над озером.