Святое русское воинство
Шрифт:
Я покорнейше прошу ваше превосходительство обо всем оном с Блистательной Портою объясниться и Али-пашу удержать от его намерениев, ибо всегда он с французами имел переписку, что и в письмах, взятых мною от французов в Мавре, значится; здесь, может быть, на несколько времени моим бдительным старанием она была приудержана, и, может быть, он теперь потерял надежду себя удержать в границах, но теперь старается он предупредить нас своими несправедливыми отношениями и получить на них резолюцию, чтобы быть ему с нами товарищем, что и случиться может, ежели ему поверят; не дождавшись наших донесений, уверяют, что он много имеет сильных друзей, но, ежели сие случится, я обо всех обстоятельствах с подробностию всеподданнейше донесу государю моему
Мы его примирили, и тогда, когда он увидел, что французы сильно преукрепились и с малым числом войска не можем мы взять крепости, тогда мучил нас присылкою по малому количеству и переслал к нам до двух тысяч, а когда уверился явно, что нельзя взять нам с сим малым количеством, и, испробовав нас всякой обманчивостию, напоследок формально отказал, как выше означено, и притеснял нас в рассуждении провианта, жалования и пуль единственно в удержание от взятия крепостей.
Следовательно, в деле сем о взятии Корфу товарищества его теперь я принять не могу, и не по чему ему не следует; на свидетельство целого света, я могу послаться, как и кем взяты сии крепости. Махмут-эфендий с Кадыр-беем сказывали мне, что всегда о худых поступках Али-паши и обо всем оном к Блистательной Порте писали со всякой подробностию, и мне говорили, чтобы я от себя писал также, о чем я к вам относился, и ныне, когда видели и слышали об Али-паше все доходящие выше означенные объяснения и что между нами о сем говорено, хотели они непременно с такою же точно подробностию писать, просили, чтобы и я отнесся об оном прямо к Блистательной Порте и к верховному визирю, но я отношусь к вашему превосходительству и вас прошу объясниться как следует и доставить ко мне решительный отзыв с нарочным курьером, нимало не умедля, которого я ожидать имею.
Требование английских начальников морскими силами в напрасные развлечения нашей эскадры я почитаю – не иное что, как они малую дружбу к нам показывают, желают нас от всех настоящих дел отщепить и, просто сказать, заставить ловить мух, а чтобы они вместо того вступили на те места, от которых нас отделить стараются. Корфу всегда им была приятна; себя они к ней прочили, а нас под разными и напрасными видами без нужд хотели отдалить или разделением нас привесть в несостояние.
Однако Бог, помоществуя нам, все делает по-Своему – и Корфу нами взята, теперь помощь наша крайне нужна Италии и берегам Блистательной Порты в защиту от французов, усиливающихся в неапольском владении.
Прошу уведомить меня, какая эскадра есть и приуготовляется в Тулоне, англичане разными описаниями друг против друга себе противоречат и пишут разное и разные требования.
В Тулоне или один, или два большие корабля есть да разве еще два или три фрегата – и то сумнительно, теперь вся сила их, сколько есть, большею частию в Анконе, да и та ничего не значит. Сир Сидней Смит без нашей эскадры довольно силен. С английским отрядом при Александрии, не имея и не зная нигде себе неприятеля, требования делают напрасные и сами по себе намерение их противу нас обличают.
После взятия Корфу зависть их к нам еще умножится, потому и должно предоставить все деятельности мне производить самому по открывающимся случаям и надобностям. К господину сир Сиднею Смиту я писал, что теперь не имею на эскадре провианта, и многие суда требуют починки и исправления, да и встретившиеся теперь обстоятельства и необходимые надобности к выполнению эскадрами отделить теперь корабли и фрегаты от меня никак не позволяют; также объясняю, что в Тулоне эскадры французской нет или не более вышеозначенного количества, да и те, уповаю, блокированы будут господином Нельсоном.
Ежели осмелюсь сказать – в учениках сир Сиднея Смита я не буду, а ему от меня что-либо занять не стыдно. Ежели я узнаю, что будет надобно, и того я не упущу. Копию с письма моего сир Сиднею Смиту при сем прилагаю.
Двое несчастных разжалованных прошлого 1797 года из мичманов в матросы во 2 статью, Александр Олешев и Карл фон Икскуль, впадшие по молодости своей в погрешность и осужденные тогда по делу артиллерии лейтенанта Кондратьева в похищении им некоторого количества пороху, а они оказались участвующими при провозе на гребном судне того пороху, ныне находятся они в эскадре, мне вверенной, определенными с лейтенантом Метаксою на корабле командующего турецкой эскадры Кадыр-бея; и как они прежде были всегда из лучших и исправных офицеров, потому в рассуждении их знания и искусства от Кадыр-бея всегда употреблены бывают во всяких исполнениях по кораблю, а особо при флагманской и сигнальной должности.
Кадыр-бей прислал ко мне письменную особую об них рекомендацию, объясняя, что сверх выше означенных исполнениев Олешев и Икскуль в десант ко отражению неприятеля на вылазках и на штурм Сальвадора, где примером своим оказали они отличную храбрость и мужество; он приписывает им великую похвалу и просит представить их к награждению монаршего благоволения достойными. Я отношусь об оном к вашему высокопревосходительству: окажите вашу милость, исходатайствуйте высокомонаршую милость и прощение сим двум несчастным, прежде бывшим мичманами, возвращением и пожалованием их в прежние чины.
Я уверительно объясняюсь вашему высокопревосходительству, молодость толь ввергла их в погрешность, в прочем они весьма благородного состояния и в искусстве офицеры могут быть пресовершенные. Отец наш Небесный прощает кающихся, я надеюсь на всещедрую милость и благоволение монаршей и прошу вас, милостивый государь, о предстательстве. Сие снисхождение почту я собственно мне оказанным в таковой надежде.
Взятие крепостей на острове Корфу произвело несказанное удовольствие в публике. С начала прихода эскадры в острова, скорое покорение разных малых укреплений подало надежду, что и в крепостях острова Корфу французы противиться не станут, и мнение сие подтвердили известия о малом запасе в крепости провианта; но когда потом сведали, что крепость снабжена довольным количеством пшеницы в зерне и воинскою амунициею и что имеет три тысячи гарнизона сверх экипажей находящихся там военных судов, то многие из министров турецких открыто в последнее время говорили, что крепость без надлежащей осады и обыкновенно употребляемых при атаке средств взята быть не может.