Святое русское воинство
Шрифт:
Ко всему этому надобно еще присовокупить бурную, дождливую и холодную погоду, продолжавшуюся почти во все время блокады. Зима с 1798 на 1799 год замечательна была изобилием снега и необыкновенной суровостью на юге Европы, так что Австрия поставлена даже была в невозможность начать военные действия в Италии, вопреки нетерпеливого желания ее союзников. Только твердая воля Ушакова и уверенность в строгом повиновении подчиненных могли устоять против стольких испытаний.
«Наши служители, от ревности своей и желая угодить мне, оказывали на батареях необыкновенную деятельность; они работали в дождь, в мокроту, в слякоть или же обмороженные в грязи, но все терпеливо сносили и с великой ревностью старались». Эти несколько сот русских солдат и матросов, преданных своему долгу, в течение многих недель отстаивая жизнь свою у голода и стужи, были вместе с тем лишены возможности наносить неприятелю тот вред, какого можно было ожидать от их храбрости, потому что и в артиллерийских снарядах имелся также недостаток.
«Недостатки наши, бывшие при осаде Корфу, во всем были беспредельны, – писал Ушаков Томаре, – даже выстрелы пушечные необходимо должно было беречь для сильной и решительной атаки, посему с прежних батарей всегда стрелять я запрещал и не мог постоянно наносить желаемого вреда неприятелю».
В таком материальном состоянии находилась русская эскадра, из восьми кораблей и семи фрегатов, большей частью ветхих, под флагом любимого вождя своего, адмирала Ушакова, умевшего передать ей и свою храбрость, и свою твердость, когда 18 февраля три тысячи французского войска, защищенного 600 пушками и имевшего продовольствия на полтора месяца, сдались военнопленными; и в этой школе трудов и лишений, руководимый примером Ушакова, приготовлял себя Сенявин, чтобы с такой же честью командовать шесть лет спустя русской эскадрой на тех же водах и при обстоятельствах, во многом одинаковых с вышеизложенными.
Глава XV. Распоряжения адмирала Ушакова после взятия Корфу. Награды
Условия капитуляции, на которых сдалась крепость Корфу, были довольно выгодны для неприятеля [88] , но они вполне оправдывались тогдашними обстоятельствами. Недостаток в продовольствии для флота, необходимость исправить суда свои после продолжительной зимней кампании и требования помощи Неаполитанскому королевству, занятому французами, заставили союзных адмиралов подписать условия эти.
88
В одном английском журнале того времени («Annual Register», 1799) сказано, что в капитуляции этой «нисколько не выказывалось то азиатское варварство, какого опасались друзья Французской революции от союза турок с русскими». (Прим. автора)
Главные статьи заключались в следующем: неприятель должен был сдать соединенному флоту город и крепости, со всеми арсеналами, магазинами, артиллерией, амунициею, съестными припасами, материалами и прочими вещами, не принадлежащими частным лицам, и со всеми судами Французской республики. Частная собственность оставлена неприкосновенною. Гарнизону позволялось выступить из крепости со всеми военными почестями и, выстроившись во фронт, положить оружие и знамена перед фронтом союзных войск, за исключением генералов и всех прочих офицеров, военных и гражданских, которые оставлены при шпагах.
По занятии всех постов русскими и турецкими отрядами, французы должны были возвратиться в крепость, на прежние квартиры, и оставаться там до отправления в Тулон на судах от соединенных эскадр и за счет победителей, которые обязались также производить полное денежное довольствие и рационы по французскому положению всем офицерам, чиновникам и солдатам, до прибытия их во французский порт.
Военнопленные обещались не служить в течение 18 месяцев против России, Турции и их союзников; взятые же в плен во время блокады – не служить в течение всей войны. Генерал Шабо со своим штабом и прочие чиновники могли переехать куда пожелают: в Тулон или Анкону, на военном судне. Больные в госпиталях должны были по выздоровлении отправиться в Тулон; при них осталось несколько французских лекарей и офицеров.
Военнопленных, вместе с взятыми на острове Видо и с разными военными и гражданскими чиновниками, было 2931, в том числе: четыре генерала – Дюбуа, Шабо, Пиврон и Верьер; бригадных командиров – 5; адъютантов – 4; артиллеристов – 387; пехоты – 2030; морских служителей – 379. Судов взято: 54-пушечный корабль «Леандр»; 32-пушечный фрегат «Брюн»; 8-пушечная полякра «Экспедицион»; бомбардирское судно; две бригантины; две галеры; четыре полугалеры; одна канонерская лодка и три купеческих судна.
В порте Говино, где было венецианское адмиралтейство, находились: три старых корабля, из коих два затонувших; два фрегата, два брига, две полугалеры, две бригантины, три канонерских лодки и несколько лесов. Суда эти были негодны, а леса употреблены на исправление эскадры.
В разных укреплениях и магазинах на острове Корфу найдено: пушек – 510 (медных – 323, чугунных – 187); мортир – 105 (медных – 92, чугунных – 13); гаубиц медных – 21; всего – 636 орудий. Ядер – 137 тысяч; бомб – 849, гранат начиненных – 2116; разных книппелей – 12 708; древгалов – 1482; ружей годных – 5495; патронов ружейных с пулями – 132 тысячи; пороху – 3060 пуд. Блоков – 150 и такелажа – до 800 пуд.; большое количество госпитальных принадлежностей: рубах, тюфяков, одеял и пр.; разного провианта, морского и сухопутного, по числу французского гарнизона, на шесть недель.
Через сутки по подписании капитуляции, 22 февраля, весь соединенный флот рано утром снялся с якоря и вошел на рейд между островами Корфу и Видо, заняв место в линии против крепостей, «для предосторожности». В полдень того же дня исполнены были условия капитуляции: французские флаги спущены на всех укреплениях и судах, вместо них немедленно подняты русские и турецкие и произведены салюты адмиральскому флагу; люди с обеих эскадр заняли крепости.
Ввечеру главнокомандующий с флагманами и командирами русских судов съехал на берег, для слушания благодарственного молебствия в церкви Св. Чудотворца Спиридона, и был торжественно встречен народом, не знавшим границ своей радости и восторга. Повсюду слышны были восклицания благодарности русскому императору за избавление от неприятеля, и развевались русские военные флаги, а из окошек в домах вывешены материи и ковры; колокольный звон и ружейная пальба не умолкали. На 27 марта, в первый день Св. Пасхи, адмирал назначил большое торжество, пригласив духовенство сделать вынос мощей угодника.
Знамя, флаг и ключи главной крепости, флаг, гюйс и вымпел с корабля «Леандр» и полякры «Экспедицион» препровождены Ушаковым к государю императору; а флаг и знамя с другой крепости Кадыр-бей поднес султану.
Призы, взятые на Корфу, разделены были между обеими эскадрами: «Корабль «Леандр» достался мне, в российскую эскадру, яко начальствующему и трудившемуся в исполнении дел; а фрегат «Брюн» в эскадру Блистательной Порты; прочие же мелкие суда еще не распределены, до окончания разбирательства, так как многие, по предъявлению обывателей, им принадлежали…