Святослав, князь-ратоборец
Шрифт:
Погром провинций Империи продолжался три месяца – это зафиксировано в византийских источниках, где конкретно указано, что армада русов проплыла мимо Константинополя 11 июня, а решающий бой с имперскими кораблями произошёл лишь 15 сентября. Даже за половину этого срока можно было набить ладьи добром по самые борта и спокойно отплывать на родину – мощный флот ромеев так и не появился в этих водах, занятый операциями против арабов. Но Игорь этого не сделал, а потому возникает резонный вопрос: почему? На мой взгляд, ответ лежит на поверхности – князя одолела банальная жадность. Видя, что правительство Византии не предпринимает никаких мер по спасению своих провинций, Игорь уверился, что так оно всё и останется. С другой стороны, князь, возможно, и понимал, что надо уходить, но постоянно откладывал отплытие, поскольку всё новые и новые вереницы телег с захваченным добром тянулись к побережью. Князь просто не мог
А силы, которые выступили против русов, были очень значительны – доместик схол Востока Панфир вёл 40 000 воинов, закалённых в сражениях с арабами. С севера подходил с македонскими тагмами Варда Фока-старший (отец будущего императора), а из Фракии прибыл стратег Фёдор с войсками. Гонцы из тех отрядов, что разошлись по провинциям, докладывали князю о появлении крупных вражеских сил, о том, что русы вступают в стычки с превосходящими войсками ромеев и, теряя людей, отступают к морю, а византийских отрядов становится всё больше и больше. Появилась вероятность того, что вот-вот может появиться грозный флот Империи и тогда русам придётся действительно туго. Наибольшую опасность для них представляли несущие «греческий огонь» дромоны – тяжёлые корабли, снабжёнными боевыми площадками, где были установлены метательные машины и куда во время боя поднимались лучники. Но главным оружием на дромонах были огненосные сифоны для метания «греческого огня», которым можно запросто сжечь весь вражеский флот. Другим видом судов, которые входили в состав имперского флота, были хеландии, которые также в случае нужды можно было оснастить «греческим огнём». А между тем ситуация накалялась, Игоря обкладывали как медведя в берлоге, но князь по-прежнему не трогался с места, отдавая инициативу врагу. И дождался – войска ромеев соединились в одну армию и повели наступление в сторону побережья, сгоняя рассыпавшиеся по стране вражеские войска в одно место. А потом в море появились корабли Империи – но что это был за флот!
Дадим слово Лиутпранду Кремонскому, чей отчим в это время находился в столице Империи в качестве посла итальянского короля Гуго, а потому и обладал епископ Кремоны информацией, так сказать, из первых рук. Вот что он рассказал о том, какие меры принял базилевс Роман для борьбы с нашествием русов. «Проведя в размышлениях немало бессонных ночей, – Игорь в это время опустошал морское побережье, – Роман узнал, что в его распоряжении есть ещё 15 полуразрушенных хеландий, которые народ оставил дома из-за их ветхости». Как видим, ни о каком грозном и могучем флоте, который мог бы остановить русов и помешать их высадке в Анатолии, даже речи нет. Потому что та рухлядь, которая стояла в гавани Константинополя, для боевых действий совершенно не годилась.
Правительство Византии пребывало в панике. Судя по всему, император пару месяцев провёл в глубокомысленных размышлениях и, ворочаясь долгими ночами с боку на бок, терзался лишь одной мыслью: что делать в данной критической ситуации? Казалось, что шансов на спасение своих провинций у ромеев нет. Но для Игоря и его воинства настоящей бедой оказалось то, базилевс Роман Лакапин до того, как усесться на трон, был командующим военно-морскими силами Империи и всё, что касалось ведения боевых действий на море, знал от и до. Вот и нашёл выход из этого сложного положения.
Роман дал чёткие указания тем, кто снаряжал этот ветхий флот: «Но разместите устройство для метания огня не только на носу, но также на корме и по обоим бортам» (Лиутпранд Кремонский). То есть приказал втрое увеличить огневую мощь кораблей, хотя это и было сопряжено с определённым риском – для стрельбы «греческим огнём» море должно было быть спокойным, не дай бог смесь при качке попадёт на палубу. Но другого выхода не было, и приказ базилевса был выполнен.
Использование «греческого огня» на море. Миниатюра из Мадридского списка «Хроники Иоанна Скилицы».
Не от хорошей жизни было решено оснастить «греческим огнём» те ветхие судна, которые ещё оставались на плаву в гавани столицы, и послать их против русов – вся надежда была на мастерство и доблесть византийских моряков и солдат, обслуживающих машины для метания «греческого огня». Всё точно рассчитал князь Игорь, когда планировал поход, все шансы на благополучный исход были на его стороне, но вот пошёл на поводу у собственной жадности, и результаты не заставили себя долго ждать.
Когда дозорные донесли, что армия ромеев на подходе, Игорь срочно собрал на совет воевод – решали, дать врагу бой на суше или погрузиться на ладьи и уплыть на Русь. Судя по всему, тот флот, который удалось собрать базилевсу, русы не восприняли как серьёзную угрозу, поскольку и внешний вид, и количество кораблей свидетельствовали сами за себя – воеводы рассчитывали без труда отправить греков на дно. В итоге было принято решение: невзирая на численное превосходство врага, дать бой на суше, поскольку в случае неудачи дружины могли отступить на корабли и уйти морем, зато в случае победы дружинники могли продолжать праздник жизни на территории Империи. Ведь в данный момент, после разгрома вооружённых сил Византии, без защиты оказывалась большая часть Малой Азии и рейды за добычей можно было уже продолжать в новых местах, не затронутых грабежом. Вполне возможно, высказывались мысли попробовать в случае удачи в битве закрепиться на побережье и удержать за собой одну из областей – когда ещё базилевс соберёт новые войска! В итоге наутро русы покинули свой стан и стали строиться в боевой порядок – увидев, что враг готовится к битве, началось движение и в лагере византийцев.
Войско Игоря было пешим, лишь немногие гридни были на конях, захваченных во время набегов по вражеской стране, – через море много лошадей в ладьях не перевезёшь. Дружинники вставали тесными рядами, плечом к плечу, сдвигали внахлёст большие круглые щиты – среди них было немало варягов, воевавших на Севере и не понаслышке знавших всю мощь этого боевого строя викингов. «Стена щитов» способна выдержать удар не только вражеской пехоты, но и отразить атаку тяжёлой кавалерии, которой так были сильны византийцы, а затем в едином, монолитном броске разбить вражеские ряды. Вперёд Игорь выдвинул лучников, велев им в случае необходимости отступить за строй и укрыться на ладьях, которые тихо покачивались на мелководье – если русы отступят к морю, то пусть с судов и стреляют по ромеям. С одной стороны, позицию князь занимал выгодную – за спиной было море, что исключало возможность захода в тыл вражеской конницы. Правда, и русы были лишены возможности маневра, и всё в итоге сводилось к фронтальному столкновению.
Над рядами греков пропели трубы, и массы пехоты двинулись вперёд – в ответ взревели боевые рога варягов, и строй дружин ощетинился копьями и мечами. Выдвинувшиеся вперёд лучники засыпали наступающих ромеев градом стрел, византийцы один за другим валились под ноги идущих вперёд товарищей, поднимающих над головами большие овальные щиты. Видя, что стрелами атаку вражеской пехоты не остановить, Игорь распорядился отозвать стрелков – выпустив в наступающих греков ещё по стреле, лучники бросились назад. Дружинники разомкнули строй, пропуская своих товарищей, а затем вновь сомкнули ряды, готовясь встретить вражескую пехоту. Два войска с грохотом столкнулись на морском берегу, и отчаянная рукопашная закипела по всему фронту. Под мощным натиском больших масс византийской пехоты, «стена щитов» дрогнула, прогнулась в центре, а затем резко выпрямилась. Ударами мечей, копий и боевых топоров дружинники и варяги Игоря выкосили передние ряды пехотинцев базилевса и отбросили их назад. Ромеи отступили, выровняли ряды, вновь ударили по русам и снова откатились, разбившись о «стену щитов», оставляя на земле десятки изрубленных и исколотых тел.
Князь Игорь прекрасно понимал, чего добиваются вражеские стратеги, – ударами пехоты расстроить боевые порядки русов, а затем окончательно опрокинуть их натиском тяжёлой кавалерии. Он видел, как волнами на строй его рати накатывается вражеская пехота и как откатывается назад, неся большие потери. Было ясно, что скоро стратеги Панфир и Фока отзовут пешее воинство, которые не смогло добиться успеха, а вместо них пошлют в бой тяжёлую конницу закованных в доспехи катафрактов и клибанариев. Вот тогда гридням и варягам действительно придётся нелегко, поскольку конница ромеев была той силой, которая запросто может переломить ход сражения. Так и произошло – медленно, отбиваясь от наседавших русов, выходили из боя утомлённые подразделения византийской пехоты и не спеша двигались в тыл, где стратеги начинали приводить в порядок свои потрёпанные войска. Над полем боя ненадолго воцарилось затишье. Русы выносили из строя тела убитых, оттаскивали раненых на корабли, правили затупившееся оружие. Солнце палило нещадно, раскаляя доспехи и шлемы, воинов Севера мучила страшная жара, от которой негде было укрыться, а вода, нагревшаяся на солнце, не могла утолить жажду уставших бойцов. Но недолгая тишина снова взорвалась боевым кличем ромеев и грохотом оружия – Панфир взмахнул мечом, и бронированные клинья кавалерии базилевса пошли в атаку.